— Вам чем-нибудь помочь? — спросил я.
— Нет-нет. — От Пинсли несло табаком и вчерашним пивом.
Я выпил чаю, вернулся на палубу и снова принялся за шитье. Я делал последние стежки и принялся отрезать ножницами нитки, когда на палубу вынырнул Пинсли. Он выглядел довольным.
— Все в порядке. Отличный корабль.
Меня это обрадовало. Чем лучше корабль, тем он дороже и тем труднее найти покупателя.
— Сколько, по-вашему, он стоит? — спросил я.
Пинсли обнажил свои кривые зубы.
— Я напишу об этом в документах.
— Не забудьте прислать мне копию.
Пинсли сошел на причал, сел в машину и уехал.
Я собрал инструменты и понес их вниз.
Парусные нитки хранились в ящике стола, там же, где лежали морские карты. Нитки я клал в одну пластиковую коробочку, иголки — в другую, куда я наливал масло, чтобы они не ржавели от соленого морского воздуха. Я выдвинул ящик стола. Коробочка с нитками валялась открытой, нитки испачканы маслом. Теперь они безнадежно испорчены. Но не в этом дело. Совсем в другом.
Я всегда тщательно закрываю эти коробочки. Сегодня утром я сделал все как обычно. Я взял иголку и нитки и закрыл коробочки. Управлять таким кораблем, как "Лисица", можно только в том случае, если ты внимателен ко всем деталям. Я не мог ошибиться.
Но масло пролито. И единственный человек, который мог это сделать, — Пинсли. Нужно быть уж слишком въедливым оценщиком, чтобы проверять состояние корабельных игл.
Я закрыл коробочки, убрал их на место и прошелся по кораблю. Бутылка с кетчупом стояла не там, где положено, коробки с чаем передвинуты, часы на столе в кают-компании переставлены в другой угол. Было такое ощущение, будто шторм перетасовал все мелкие вещи на корабле. Или мистер Пинсли был въедливым до сумасшествия, или он использовал эти два часа, чтобы обыскать корабль.
Глава 6
Я вылил теплые остатки чая в кружку и набрал домашний номер Кристофера. Мягкий, воркующий женский голос произнес:
— Слушаю вас. — Голос явно предназначался избирателям, но я все-таки понял, что у телефона Рут. — А, Билл, в чем дело? — Голос сразу стал холодным и равнодушным. Я представил себе, как вытянулось ее лицо, а чувственные губки неприязненно сжались.
— Кристофер дома?
— Он уехал в Лондон. Важная встреча. Позвони ему завтра. — Ее тон явно давал понять всю нежелательность моего звонка.
— Понятно. — Из трубки долетали приглушенные звуки музыки. Неужели "Кармен"? Дом Рут был средоточением последних модных новинок, рекламируемых журналами: яркие ситцевые занавески, картины на стенах — все дорогое и бездушное, как она сама. Странно, с чего бы это ее с утра потянуло на классику? — Не могла бы ты передать Кристоферу, когда он позвонит из Лондона, что я его ищу?
— Боюсь, он будет занят. — В голосе слышался металл, как тогда, в Лидьятсе. — У него сейчас много дел.
— Мне надо срочно поговорить с ним.
— Сочувствую, но ничем не могу помочь. — Она ехидно хихикнула. Я повесил трубку, и тут же знакомый голос с палубы окликнул меня:
— Эй, Тиррелл, ты снова собираешься заняться журналистикой? — Клодия в жакете горохового цвета и короткой юбке, очень уместной при ее красивых ногах, спустилась ко мне. — Птички на крылышках принесли известия, что у тебя намечаются перемены.
— Перемены?
— Продаешь яхту?
Я посмотрел ей прямо в глаза. Она ответила спокойным взглядом больших невинных глаз, окаймленных длинными пушистыми ресницами. Волосы, как всегда, безукоризненно уложены, губы тщательно подкрашены. Работа в преуспевающей фирме приучила Клодию всегда быть в форме.
Я поинтересовался:
— Тебя послал Кристофер?
— Он просто сказал, что вы с ним надумали продать яхту, — ответила она. — Естественно, я помогу вам. Я обещала ему, что загляну к тебе.
— Ко мне? — переспросил я.
— По делу, — ответила она. — Не будь идиотом.
— Я корабль не продаю, — отчеканил я.
Она опустила глаза и стала разглядывать свои изящные туфельки, вполне подходящие для посещения объекта, интересующего фирму.
— Ясно, — резюмировала она, явно не веря ни единому моему слову. — Угостишь чем-нибудь?
Мы спустились на набережную и пошли в "Дыру". Кирк любезно раскланялся с нами. Я заказал шампанское для Клодии и виски для себя. Мы уселись за столик на улице, лицом к бухте, где покачивался на волнах длинный белый корпус "Лисицы" с огромным клювом бушприта и стремительным изгибом кормы.
— Потрясающий корабль, — сказала Клодия. Ее глаза были слегка прикрыты — так бывало, когда мы занимались любовью. Секс, деньги и корабли были для Клодии неразрывно связаны между собой.
— Ты говорила с оценщиком? — спросил я.
— Ничего не могу тебе сказать, — ответила она.
— Почему не можешь?
— Хотя бы потому, что ты для меня не просто клиент. Я не могу рисковать своей репутацией. Можно делать клиентов друзьями, но не друзей — клиентами.
— Значит, не разговаривала?
Ее уверенная рука сильно толкнула мое колено.
— Я должна возвращаться в Саутгемптон, — быстро произнесла она. — Я скажу тебе одну вещь: если ты рассчитываешь, что "Лисица" стоит недорого, тебя ждет разочарование.
— Меня не волнует, сколько стоит корабль. Он не продается, — снова жестко сказал я.