А сейчас Славка, разбуженная Юраськой, приникла к щели двери, за которой слышались разговоры, приказы, ржание коней и топот ног. Приехали купцы и перекупщики более дорогого товары — молоденьких чистых рабынь. Смотрительница была уже во дворе и говорила с каким-то высоким и худым мужиком, который внимательно слушал ее, похлопывая по сапогу сложенной плеткой. Вскоре махом руки он остановил ее и что-то приказал, она кивнула и пошла к сакле, где сидели любопытные девушки. Зайдя, еще от двери выкрикнула Славку и велела срочно собираться.
— За тобой пришли, — нахмурилась она, глядя на суровое лицо девушки, — и не тяни время. Тебя не будут долго ждать, враз скрутят и бросят в телегу. Лучше иди сама и уж прими свою судьбу.
— А куда повезут, знаешь? — спросила она у женщины.
— Как куда, — удивленно вскинула та брови, — говорила же, к хану Узбеку. Самому главному. Тебе повезло. Будь смиренна и все будет хорошо. Все будут завидовать. К самому главному поедешь. А там столица, красивые дома и мечети, богатые базары и много народа. Не будешь скучать. У хана большой дворец и много богатства. Будешь, как сыр в масле кататься.
Она вздохнула и повернулась к остальным.
— А вы тоже приготовьтесь. Скоро придут и за вами. Выберут, и поедите к своим хозяевам.
Славка ушла в свой угол и собрала нехитрый свой скарб: два платка, длинную юбку и кофту с рукавами. Повязав голову, обняла плачущую Юраську.
— Ну и пошто слезы? — утирала она ее глаза, — Знала же, што расстанемся, так и што мокрота?
— А как жа я без тобя? — всхлипывала она, прижимаясь к ее плечу, — Мне страшно.
— Не боись, усе будет хорошо. Я буду молиться за тобя. Дай Бог еще сустренимся.
Легонько оттолкнув от себя приникшую девчушку, Славка поцеловала ее в щеку, перекрестила и вышла из дома. Юраська бросилась за ней, но была перехвачена смотрящей и отругана ею, да еще и получила шлепок по щеке. Обидевшись, та схватилась за лицо и бросилась к окну. Там садилась в кибитку ее первая и последняя в жизни подруга. Скоро арба тронулась и скрылась в толпе таких же повозок.
— Сохрани тебя Господь, — прошептала малышка и перекрестила.
Поезд из трех обозов двигался по утоптанному шляху, поднимая тучи пыли. Было жарко днем и холодно ночью. Уже приближалась осень с ее затяжными холодными дождями и северным ветром. Кибитка, в которой ехала Славка, укрывала ту от непогоды, да она и сама уже начала привыкать к покачиванию арбы и постоянной езде с одного места на другое. Перемещение было хорошим только в одном — она многое повидала и уже начала боле менее понимать тюркские языки. А их было много, смотря какие земли проезжали. Скорее даже не языки, а местные наречия. Из разговоров конников, охраны и смотрящих, она уже знала, что поезд везет оброки с половецких наездов, то есть бОльшую часть награбленного за летнюю компанию. И среди этого были и рабы. Они также ехали на повозках, и было все это сделано для быстроты передвижений, пешими Славка видела их только на стоянках и ночевках. Тогда ставили шатры и готовили еду на кострах. В основном здесь были мужчины разных национальностей, но кое-где виделись и женские одежды, но скорее всего рабыни.
Славка сидела у костра и наблюдала за окружением. Мысли о побеге никогда не оставляли ее и она, помня свой печальный прежний опыт, примерялась и готовилась основательно. А пока делала все, что приказывали: готовила, скорее помогала готовить и была на подхвате, собирала под приглядом хворост в балках при остановках, стирала белье стражников, когда те совали ей и показывали, где стирать, при этом зорко следили за ее действиями, пресекая любую попытку уединиться, даже при опростании. Она сначала противилась, пытаясь пояснить, что ей неудобно, но потом так привыкла, что даже не обращала внимание. Те же, усмехались, когда она показывала им кулак, когда они пытались приблизиться. Но дальше смеха над ней, дела не двигались, так как знали, что эта пленница предназначена для главного и боялись и за нее и за себя, поэтому стерегли основательно и строго.
Вскоре они прибыли в столицу Золотой Орды.
Славка смотрела по сторонам с удивлением и даже с восхищением. Все здесь было для нее интересно: дома, улицы, дворцы, люди. На окраине те же нищенские сакли, что и везде, а уже ближе к центру добротные каменные и улицы мощенные булыжником. А уж, каким был дворец хана, то и не передать!
За высоким забором и мощными воротами с многочисленной стражей, куда только падал взгляд, высились постройки чуднЫе, неизвестные. Из белого камня, но не как у русских, с узкими высокими окнами и цветными стеклами, узоры больше голубые и зеленые. Крыши изогнутые и крашенные красным и золотом. Посреди большая площадка и на ней пруд, заключенный в камень. Солнце отражалось в голубой воде его и играло бликами на поверхности. Чистота идеальная и мало народу двигалось по ней. Лишь изредка проскакивали богато одетые мужчины или стражи в дорогих одеждах, видимо, начальники.