Об этом и сообщили Московскому князю. Тот долго сидел молча, и теперь вся его игра сводилась к тому, чтобы затихнуть на время и начинать вновь.
Так глупость одних и горячность других, отодвинула на многие годы и объединение Руси и монгольское иго.
А в шатре Владимира шел разговор нелицеприятный ни для князя, ни для Щаура. Один укорял, что нельзя было тянуть с известием о подмоге, другой уверял, что мог сделать своими силами.
— Ты, молод, князь, и твой воинский опыт еще мал, а в такой сечи твоих воинов убитыми было бы много. Зачем подвергать их гибели? Ведь у каждого есть и семья и забота.
Владимир краснел на слова старика, понимая их правильность, но упрямство мешало ему быть справедливым.
— Мне вможно быти в стороне, коли мои жа земли топчут кони супротивника, и моих жа людей предають смерти? Князь я али не князь, защитник али тряпка? Вот и пришлось идить на сечь, коли те не имуть слова мира. И не тебе, старый, меня упрекнуть. Я делаю так, как и мои предки поступали — защищать своих всегда и везде. А хана не хотел беспокоить. Зачем? Сами справимси.
— Конечно сами, — ворчал старик, — только уж крови бы пролилось еще больше.
— На то вона и сеча, — усмехался Владимир уже расслабляясь. — А мои робяты хороши. Воины!
— Да уж видел, — хмыкал, улыбаясь Щаур, — и твоих и тебя в бою. Силен, но безрассуден. Мало опыта, надо больше учить у других полководцев. И хотя бы у наших Великих ханов.
Владимир машинально поморщился, но попытался скрыть это. Старый хитрован увидел лицо молодого князя и усмехнулся его неопытности.
— Не смог скрыть, — смутился Владимир. — И тот заметил? Заметил, — крякнул он про себя.
Щаур не стал далее смущать молодого человека, понимая его положение, что ненароком тыкнули в нос. Но, вспоминая политику хана, постарался сгладить княжеское расстройство и предложил отметить завершение битвы. Владимир отказался от общего праздника.
— Не та сеча, котору можно отмечать усеми, — хмурился он на слова Щаура, — но благодарности вы получите. Што нужна твоим воинам? Каку таку награду стребуешь?
— Ничего не надо, — усмехнулся старик, прищурившись на встревоженного князя. — Это подарок от хана. И еще напоминание, что он зорко следит за тобой и желает тебе добра. Не поддавайся ни на какие провокации со стороны других князей, не иди с ними ни на какие уступки и объединения. Себе дороже. Они будут биться друг с другом, а ты не вмешивайся. Пусть рвут чубы, твое дело молодое. Вон, скоро уж наследник должен быть. Верно?
Владимир настороженно кивнул.
— Ну, вот и живи мирно, тихо. А если что, знай, что хан не оставит вас без защиты. Награды моим воинам не надо. Завтра с утра мы уходим.
Услышав такое, Владимир шумно выдохнул. Он уже испугался, что отряды останутся в его княжестве, а это только будет возбуждающим для остальных князей. Они могут подумать, что он готовится с ханской помощью к захватам других уделов. Теперь же совсем расслабился и даже заулыбался. Щаур видел его насквозь и усмехался.
— Прав хан, — соглашался с правителем старик. — Из князя можно лепить хорошего помощника. Если только еще склонить и его жену. Та вызывает сомнение и настороженность. Умна, не по годам и не по-женски сметлива. Надо и ее прощупать.
Щаур давно присматривался к хмурому лицу русской княгини. Она стояла за правым плечом мужа в полном вооружении, в кольчуге, с пристегнутым к поясу мечом. И видно было по всему, что рука ее привычно лежала на рукоятке, да и по некоторой взволнованности, что была в бою, не стояла на месте, рубила мастерски, раз даже не запачкалась ни в грязи, ни в крови.
— Хорошая жена у тебя, князь, — улыбался Щаур, хитро поглядывая на зарумянившееся лицо девушки. — Воин.
Владимир был рад услышать слова такой оценки старого вояки. Тому не надо было говорить о достоинствах воина, тот видел все сам. А Славка не уступала ни одному из его соратников, даже была выше многих во всех позициях. Достоинства своей подруги он знал еще с детства и ценил это всегда. Особенно это сказывалось, когда они обнажали учебные мечи. И хотя Владимир был физически сильнее Славки, она же брала изворотливостью и хитростью. Их поединки часто были переменчивы: то он, то она побеждали и всегда смеялись, довольные друг другом. А потом и любили. Сегодня же Владимир в бою оберегал ее больше, нежели ранее. Он защищал не только жену, но и сына. Она также понимала его действия и помогала ему, как могла. И еще она поняла, что напрасно поехала, этим только связывала ему руки. Но все приходит с примером. Теперь-то она точно знала, что уж более никогда не будет в походах тяжестью висеть на шее мужа, будет только женой и матерью.