— Это все цапфа, — произнес Мэнди, — цапфа, говорят тебе.
— Мэнди, — позвал Шейли.
Мэнди неохотно оторвался от мотора и открыл ворота.
— Ты как болезнь, — с кислым видом сообщил он Шейли. — Вечно приходишь, когда тебя не ждешь. Чего тебе надо на этот раз?
— Я хочу встретиться с Ван Бильбо.
— Он у себя в офисе. Сейчас готовятся отснять пару новых дублей сцены в салуне. А в чем дело?
— Только что я видел тело мальчика. Его убили. Да, он был крысенышем, прохвостом и мошенником, но у него чудесная сестра. Она мне доверилась, а я ее подвел. Я собираюсь побеседовать с Ван Бильбо, а дальше… Дальше сам увидишь. Так что далеко не уходи.
Он двинулся вперед по дороге. Под ногами хрустел гравий.
Шофер поднял на Мэнди взгляд и поинтересовался:
— Он что, чокнутый?
Мэнди искоса посмотрел Шейли вслед и медленно покачал головой.
— Нет. Так он обычно себя ведет, когда звереет. А всякий раз, когда он звереет, кому-то очень приходится об этом пожалеть.
Шейли повернул за угол здания, напоминавшего амбар, и оказался на короткой пыльной улочке с декорациями по обеим сторонам. Вдоль улицы тянулись дощатые тротуары. На нескольких больших шатрах висели таблички со стрелками и надписью «Салун». Оседланные лошади понуро стояли, привязанные к длинной кормушке. Туда-сюда, звякая шпорами, бродили мужчины в огромных сомбреро с грозными шестизарядыми револьверами на поясах, а также джентльмены в черных сюртуках и цилиндрах. Были здесь и дамы в платьях с глубокими вырезами, и девушки в ситцевых юбках, в чепцах или шляпках.
Мужчина на деревянной башне, на которой была закреплена дуговая лампа, с яростью орал на мужчину, стоявшего на земле. Тот отвечал ему тем же. Два плотника о чем-то со злобой спорили у входа в салун. Еще один мужчина, сжимавший в руках длинный список, носился взад-вперед, проверяя костюмы на участниках массовки. На тротуаре трое склонились над разобранной камерой и со скорбным видом изучали ее содержимое.
Пройдя посередине улицы до самого конца, Шейли зашел в маленькое деревянное здание. Там располагался офис. Преодолев пыльный коридор, Шейли остановился у двери с матовым стеклом, по которому от угла в угол бежала трещина. На стук из-за двери раздался голос:
— Войдите.
Шейли переступил порог и оказался в тесной комнатенке, отведенной под кабинет режиссера. Ван Бильбо сидел за столом. Он был низеньким худеньким человечком. Благодаря полному отсутствию волос на голове и огромным очкам в роговой оправе походил на сову. Шейли же он всегда напоминал маленького мальчика, который пытается всем доказать, что уже вырос.
— Здравствуйте, — смущенно произнес режиссер, взглянув поверх очков на детектива.
— Вы меня не узнаете? — спросил Шейли.
— Простите, — Ван Бильбо сконфуженно покачал головой. — Мне приходится встречаться с таким количеством людей… Я не припоминаю.
Шейли прикрыл за собой дверь и опустился на стул.
— Я расскажу вам одну историю. То, что вы услышите, — правда. Жил-был гонщик. Однажды он сильно разбился. Он больше не мог участвовать в соревнованиях, у него сдали нервы. Он приехал в Голливуд, надеясь найти достойное занятие. Не нашел и покатился вниз по наклонной. Как-то раз он стоял у входа на киностудию. Он уже успел заложить все, что мог, осталась лишь одежда, которая тогда была на нем. Он был голоден, он ослаб. Он был в отчаянии. И тут мимо него проходил режиссер. Он дал тому человеку десять долларов и велел пойти поесть. Потом дал бедняге рабочую карточку и позволил сниматься в массовках целый месяц, покуда этот человек снова не встал на ноги. Тем человеком был я, а режиссером — вы. Такие вещи я не забываю.
Ван Бильбо в смущении замахал руками:
— Перестаньте… что вы… ерунда какая… Я не помню…
— Конечно, — кивнул Шейли. — Конечно, не помните. Скольких отчаявшихся вы выручили, сколько помогали тем, кто был в беде. Как, например, Бигси.
— Бигси, — испуганно повторил Ван Бильбо.
— Зная вас, установить это было несложно, — кивнул Шейли. — Когда-то, давным-давно, она работала у вас. Она попала в переделку и обратилась к вам за помощью. Вы помогли. Она держала притон в Кливленде, испортила отношения с какими-то политиканами, и они прикрыли ее заведение. Восприняла она это болезненно. У нее имелись какие-то документы, которые, придай их огласке в суде, могли дорого обойтись ее врагам. Она бежала сюда, желая здесь скрыться, а потом по полной отыграться на ребятах из Кливленда. Но они не сидели сложа руки. Они отправили за ней убийцу, и он заставил ее замолчать навсегда.