— Вперед, вперед, вперед! — заорал Клаунт, как только оправился от шока. Несколько бойцов опрометчиво скакнули сквозь пламя — послышался странный грохот — и воздух вмиг наполнился забористой руганью и истошным ржанием.
— Ямы, демоны побери, тут яма! — среди нецензурщины этот вопль хоть как-то прояснил происходящее.
Барон рванул поводья, разворачивая лошадь.
— Отходим!
Задние ряды попытались выполнить приказание — Клаунт не успел понять что произошло — и вот уже в панике мечутся лошади, а всадники барахтаются в грубо сплетенной рыболовной сети.
— Мать вашу, стреляйте что ли в них! — в исступлении завопил барон. В кого стрелять не знал ни он, ни его «элитные лучники». По сути — такие же юнцы, научившиеся показывать безукоризненную меткость в условиях учебного полигона, но понятия не имеющие, что делать с подлым врагом, который и не думает показываться.
Кто-то в самом деле выпустил пару стрел вникуда, другие, более расчетливые, собрались обойти пылающий вал, но пара сброшенных на веревках бревен положила конец их стараниям.
Как обычно бывает, в условиях полнейшей безысходности, соображать начинаешь быстрее.
— Мы должны прорваться! — крикнул Клаунт. — В поле ям не будет!
Он пришпорил коня, и первым преодолел огненную преграду. Расчет оказался верен — яма осталась справа. Барон сходу перескочил через следующий копну сена. Впереди всего одна — и свобода!
Две стрелы. Спереди и сзади — и Клаунт оказался окружен огнем со всех сторон. Обезумевшая лошадь встала на дыбы. Не удержавшись, барон повалился на землю.
Он перестал что-либо видеть среди грохота и дыма, но как будто спиной почувствовал, что рядом возник еще кто-то — кого тут только что не было.
— Ну вот, из-за тебя, придурка, мне приходится тратить магию. А я бы не сказал, что она у меня бесконечная, — с усталым недовольством произнес пришелец. Клаунт оглянулся, чтобы на миг увидеть его силуэт — среди пламени он казался демоном, вырвавшимся из Бездны. Потом рука страшного незнакомца лениво нарисовала в воздухе какой-то знак, и молодой барон провалился в непроглядную темноту.
***
Сидя на грубо сколоченной смотровой площадке, мне оставалось только наблюдать, как оставшиеся без командира лучники бросают оружие и покорно позволяют жителям Вирлеи вытаскивать их ям и сетей. Еще одна строка в списке успешно проведенных операций. И до чего же это приятно: не смотря на всю порочность самого моего существования, я все еще могу обратить свои навыки и таланты на пользу людям. Все еще могу заниматься тем, что умею лучше всего.
— Иного я и не ждала от Древнего, — вдруг со странным почтением произнесла Анжелика, пристроившаяся на ветке рядом со мной. Я резко обернулся:
— Что ты сказала?!
— Я сказала, что что вышло очень неплохо, — уже своим обычным голосом ворчливо отозвалась вампирша. — И не вздумай зазнаваться только потому, что я тебя похвалила.
— Хорошо, не буду, — только и смог произнести я. Снова оно — слово, смысл которого все еще от меня ускользал. Когда я спросил о «древних» у Антинаэля, демон честно признался, что в его записях не было ничего подобного. А потом просто посоветовал не обращать внимания на вампирьи бредни. Я бы очень хотел согласиться с этой формулировкой — но реплика Анжелики вновь заронила в меня сомнения. Если этот титул был изобретен Де Виллем, разбойник, вероятно, знакомый с другими вампирами, мог о нем знать. Анжелика — нет. По крайней мере — не от меня. Здесь могло быть только два варианта: либо вампирша успела где-то пообщаться с другими «нашими сородичами», либо «древний» — это какая-то особая каста, предусмотренная самим механизмом проклятия. Последняя версия казалась более вероятной и необнадеживающей — она означала, что после заточения Антинаэля его проект претерпел куда больше изменений, чем ему кажется. А значит — нельзя полностью полагаться на его слова. И при этом — не знать, что ожидать от самого себя.
Я твердо пообещал себе все хорошо обдумать — но позже. Сейчас есть дело куда более срочное. Приказав Анжелике подстраховать доставку пленных, я поспешил обратно в Вирлею.
Антинаэль очень находчиво посадил нашего заложника в глубокий погреб, куда почти не проникали солнечные лучи. На мой вопрос: «Как он?» — с усмешкой ответил, что «однообразно ругается, обещает утопить, сжечь на костре, четвертовать и посадить на кол. Одновременно».
— Уже придумал, как будешь вправлять парню мозги?
— Надеялся, что это сделаешь ты, — на самом деле я даже не собирался доверять вреднющему демону самую важную часть плана, без которой вся предыдущие труды не имели ни малейшего смысла, но колкость против воли сорвалась с губ. — Чтоб хоть какая-то от тебя была польза.
— Ну что ты. Разве я могу мешать тебе наслаждаться твоим единоличным триумфом? — хохотнул в ответ Антинаэль. — А то, сдается мне, ты спать не сможешь, если не победишь кого-нибудь хотя бы раз в неделю.
Я для приличия фыркнул и перешел к делу:
— Принеси мне один из тех плащей от солнца. Немножко сыграю на стереотипах.
***
Клаунт Дель Фаремли в остервенении дернул руками, силясь освободиться, но тонкая колодезная цепь лишь пренебрежительно звякнула.
— Дайте мне только выбраться отсюда! Я вам всем устрою, предатели! — яростно выкрикнул он в пустоту. Тьма, царствующая в погребе, равнодушно безмолвствовала.
Молчала чуть покрытая мясом кость, оставшаяся от вяленого окорока. Молчали редкие глиняные горшки с прошлогодними соленьями. К горлу подступил липкий страх — а что если его едва начавшаяся жизнь в качестве полноправного властителя этих земель и впрямь прервется здесь? Где-то за стеной он слышал шаги — тихие, вкрадчивые.
— Издеваешься гад?! — рявкнул Клаунт неизвестному надзирателю.
Шаги на миг стихли, потом возобновились.
Минуты складывались в вечность.
И в тот самый момент, когда он был готов закричать от тягостной безысходности, дверь в погреб отворилась с противным скрипом. Несмотря на темноту, вошедший был в плаще, а лицо до половины скрывал капюшон, оставляя открытыми лишь губы, изогнутые в не сулящей ничего хорошего усмешке. Не говоря ни слова, он медленно прошелся по периметру погреба — спокойно, не делая резких движений, но Клаунта как будто накрыло волной безумного и беспричинного ужаса, который усиливался по мере того, как незнакомец заходил ему за спину.
В какой-то момент он остановился — молодой барон вновь оказался в давящей тишине — а потом шею будто бы пронзило раскаленной иглой. Но это длилось лишь мгновение — пришелец отстранился. Обошел его с другой стороны и демонстративно облизнул окрашенные кровью губы:
— Как вкусно.
— Мерзкое чудовище! — в панике воскликнул Клаунт, инстинктивно пытаясь зажать укус плечом. — А деревенские знают?
— Нет, — вампир ответил с таким видом, будто это было что-то само собой разумеющееся. — Мне это невыгодно.
— А если я им расскажу? — попытался храбрится парень, но тот лишь презрительно усмехнулся:
— Вперед. Как думаешь, кому они поверят. Мне, спланировавшему идеальную засаду на твое, с позволения сказать, воинство, или тебе, высокомерному засранцу, который попытался отобрать у них последние запасы пищи, а?
Пока Клаунт судорожно придумывал ответ, вампир снизошел до пояснения:
— Знаешь, если корову не кормить, она отощает, перестанет давать молоко, а потом сдохнет. А уж коли я выбрал эту деревню своим «коровником», то категорически возражаю, чтобы кто-то вроде тебя пыталась поставить ее жителей на грань голода. К тому же, ты, кажется, не понимаешь, что принадлежащие тебе селения — это и твои «коровники» тоже. Не будет людей — не будет еды. О боги, я и не думал, что среди аристократов бывают такие тупицы.