— Тогда поцелуй меня.
Ее тонкие пальчики нетерпеливо дергают за шнурок на моей рубашке. Не имея больше никаких причин отказываться, я приобнял Вирджинию за талию и властно притянул к себе.
Рубашка летит куда-то в сторону, за ней следует стеганый корсет, и ткань, что разделяла нас, перестает быть непреодолимой преградой. Я прижимаюсь к ее теплой коже и слышу, как бешено колотится ее сердце. Девушка вздрагивает, обожженная льдом моих прикосновений, но затем прижимается еще крепче — лед становится для нее пламенем, кровь закипает, требуя удовлетворить запретное желание.
И в тот момент, когда наши тела сливаются в единое целое, мне начинает казаться, что этого недостаточно. Нужно еще ближе, еще слаще. А что может объединить двоих превыше крови? Что еще так же пьянит и наполняет силой? Ничего. Ничего-ничего-ничего!
Я мягко запрокинул ее голову и целое восхитительно долгое мгновение любовался, как бьется жилка на доверчиво открытой шее. Медленно провел языком по бритвенно острым клыкам. Ощутил восторг, что дарует пробудившаяся сила темной крови — та, что заставит нас обоих испытать ни с чем несравнимое наслаждение. Мы станем едины с тобой, моя возлюбленная жертва — навеки и до последней капли.
«До последней капли» шепчет в голове чужой, незнакомый голос — и я словно выныриваю из темного водоворота, в котором почти сгинула моя собственная воля. Тыльной стороной ладони стираю с губ свежую, дурманяще вкусную кровь — и пристально смотрю на Вирджинию, которую отчаянным усилием оттолкнул от себя секунду назад. Лицо ее безмятежно, но дыхания почти не слышно. Я нащупал на запястье пульс — как много раз проверял его своим солдатам, раненным во время вылазок — и выдохнул с облегчением. Будет жить. То же самое мне говорила и аура, но в тот момент я не хотел ее видеть. Не хотел видеть ничего, что напоминает мне о моем нечестивом проклятии. В голове крутился всего лишь один вопрос «Почему?». Ответ приходит быстро, безжалостный в своей очевидности: потому что я сам оказался беспечным дураком. Расслабился. Начал относиться к вампиризму просто как к неприятной, неизлечимой, но не смертельной болезни. Прежние терзания вмиг показались мне пустыми и нелепыми: избегать голода? о, если бы все было так просто. Теперь выходило, что мне отказано в праве чувствовать что-либо вообще — ни любви, ни радости, ни жалости — только холодный расчетливый разум. Иначе — ненужные жертвы. Чёрт.
Непроизвольно я прочертил когтями на деревянной стене, оставляя на ней глубокие борозды. Ничего удивительного — наивно было надеяться, что проклятие темных сил милосердно позволит изредка наслаждаться простым человеческим счастьем. Но демон — он мог бы меня хотя бы предупредить. Мог бы… но не стал. Вместо этого рассказывал сказки про неизменность сознания, а сам потирал руки, наблюдая… Лицемерный ублюдок.
Ведомый все нарастающим раздражением, я поспешно оделся и пошел искать Антинаэля. И вскоре нашел — в сарае за таверной, где стояли в ряд пузатые бочонки с вином. Заслышав шаги, он отпустил приглянувшийся бочонок, обернулся — и отлетел, не успев среагировать на правый апперкот в основание челюсти. Быстро поднялся, сплюнул кровь на земляной пол.
— Рехнулся?!
— Скотина, — прошипел я, сжимая и разжимая кулак. — Лжец проклятый.
— Ну теперь-то что?! — почти взвыл Антинаэль. — Опять чья-то кровеносная система примерещилась?
— Если бы померещилась, — ядовито огрызнулся я. — Я почти убил девушку — как тогда в лесу, помнишь? Не потому что был голоден — просто потому, что она имела неосторожность мне понравиться. Когда ты собирался рассказать мне про это? Скольких я должен был выпить досуха, а?
— Почти не считается, — как всегда попытался увильнуть от прямого разговора демон. — Ты же смог восстановить контроль? Значит все в поря….
— А однажды не смогу, — я схватил его за ворот рубашки и притянул к себе, почти соприкоснувшись лбами.
— Однажды не смогу, — повторил я, глядя прямо в красные кошачьи глаза. Я не успел понять, как это получилось, но мой взгляд даже его заставил вздрогнуть. — Почему я слышу в голове его голос? Почему ни разу не видевшая других вампиров Анжелика называет меня «древним»? Все еще будешь утверждать, что я придумываю «сказки о нечестивой гордости»?
— Я… — Антинаэль растерянно покрутил головой, будто ища поддержки у старых стен, потом обреченно, и даже как-то смущенно выдохнул: — Ну не знаю я!
Я отпустил руки, а демон, неловко поправив измятый ворот, повторил тише:
— Не знаю.
Он присел на отвергнутый бочонок и с горечью пояснил:
— Когда я смотрю на вас с Анжеликой — я все еще вижу свое проклятие. Мое безупречное плетение силовых линий. И все-таки что-то изменилось. Какая-то досадная мелочь, которая от меня ускользала. Когда я исправил проблему с солнцем, то посчитал загадку решенной. Видимо, это не так.
— Видимо, — я нервно расхохотался. — Сколько еще открытий мне предстоит сделать, пока ты разберешься с твоим вышедшим из-под контроля экспериментом?
— А знаешь, — добавил я после паузы. — Так даже лучше. Исчезает соблазн верить, что все просто и очевидно. В бою такая роскошь часто приводит к поражению.
— Мы не на войне.
— Ошибаешься. Мы все продолжаем сражаться с тьмой за наши души.
— Я уже говорил, что ты неправильно выбрал профессию? Великий менестрель пропадает.
— Какой уж есть, — я сделал шаг к выходу, но обернулся и чуть качнул головой в направлении подбитой челюсти: — Я не буду извиняться.
— Ладно, будем считать что это мне за дело, — отозвался Антинаэль, подпирая рукой начавшую распухать щеку.
========== Глава 11. Поймать и обезвредить ==========
Пустой дровяной сарай за таверной. Стены добротно завешаны безликой мешковиной - ни один луч луны или солнца не проникнет сюда без разрешения. Антинаэль в сотый раз проверил нарисованные на земляным полу знаки, зажег стоящие полукругом свечи и лишь потом шепотом произнес ненавистное имя.
Он явился мгновенно, крепко сложенный, коротко стриженный, с аккуратными витыми рожками на голове. Золотые нити, которыми был расшит камзол, удачно гармонировали с мягко фосфоресцирующими золотистыми татуировками, которые покрывали лицо и ладони демона.
- Ниграмотеп.
- Антинаэль, - кажется, ничуть не удивился призванный. - Знаешь, удерживающий круг - это ужасно пошло и невежливо.
- Я бы не стал тратить на это время, если бы не знал, что едва оказавшись в Провалах ты побежишь доносить на меня Императору, - без тени смущения ответил Антинаэль.
- Тогда, возможно, тебе вовсе не стоило меня призывать, даже по истинному имени, - резонно заметил Ниграмотеп. - Но я все-таки здесь. Почему?
- Может быть потому, что ты мало того, что присвоил мое изобретение, так еще и испортил его? - Антинаэль пытался сохранить тон спокойный и насмешливый, но ладонь все равно против воли сжалась в кулак.
Ниграмотеп презрительно рассмеялся:
- Испортил? О нет, мой друг, я довел его до совершенства.
- Да что ты, ворюга, может усовершенствовать?! – все-таки не выдержал Антинаэль. - Добавить две критические уязвимости - это ты называешь совершенством?
- Солнце и жажда крови, не так ли? - Ниграмотеп широко улыбнулся во все зубы.
Его собеседник мрачно кивнул, и демон как ни в чем не бывало, продолжил:
- Разбирая твои документы, я нашел подписанное Императором согласование твоего проекта. Там красным по белому написано, что ты обязуешься разработать “модификацию для человеческого организма, которая поднимет владельца на следующую ступень пищевой цепи и будет наводить ужас на весь род людской”. Если мой разум меня еще не подводит, это вроде как значит, что ты обещал повелителю чудовищ…
- Я и создал чудовищ! - глухо прорычал Антинаэль.