Йорин упал на одно колено, и предатель вытащил свой клинок. Боль умножилась во сто крат.
– Ну что же за слова вы говорите при смерти, дикари? – усмехнулся Принц, наслаждаясь своей властью, и держа клинок наготове для удара. Йорин встретился с ним взглядом, решив не показывать страха перед Моркай, даже когда в его груди ревела боль. – Ах, да. До следующей зимы.
Он так и не завершил удар.
Плазма разорвала грудь принца, сжигая воздух в его легких. Из раны шел запах жаренного мяса. Предатель пытался сделать вдох, который рождался и умирал у него на языке. Йорин поднялся на ноги и вздрогнул от тупой боли, вызванной треском сломанных костей. Боль пронзила руку и плечи, когда он поднял топор и двумя ударами обезглавил Принца. Голова в шлеме шлепнулась в грязь, и Йорин наклонился, поднял голову и отбросил ее в сторону. Он забрал себе шлем в качестве трофея.
Звуки битвы стихли до приглушенных криков и одиноких вспышек болтеров.
Оставшиеся в живых варагиры Йорина сгрудились вокруг него стеной из обгоревшего керамита и плоти. Он зарычал и сжал губы, когда Ульбрандр нанёс на его раны антисептический спрей, заполнил их синтетической плотью и зашил. Волчий Жрец усмехнулся, хлопнул его по плечу и перешёл к другим раненным. Его Инициат-Священник извлекал геносемя из мёртвых, поднося умирающих Миру Императора.
Тяжёлое хлопанье бронированных ног по грязи приближалось. Йорин и его братья повернулись к нему лицом.
Странствующие Волки приближались, их язык тела выдавал настороженность. Они были облачены в штормовые серые и волчьи доспехи легиона, символы Декк-Тра гордо выли на пластронах и наплечниках. Их нагрудные знаки были странными, филигранная инкрустация рунных знаков потрескалась и износилась. Белый броневой цемент образовал бугры в местах повреждений, а временно заделанные участки остались неокрашенными. На нескольких пластинах была изображена геральдика легиона Хоруса, обезображенных футарком и старой кровью.
– Это ловушка, – прорычал Хьялмар на ухо Йорина. – Это Альфа Легион, замаскированный под Волков. Они использовали Повелителей Ночи в качестве приманки точно так же, как они использовали гвардейский полк в Акатнисе. Мы должны атаковать сейчас, пока они не заманили нас в ловушку!
– Есть разница между уничтожением смертных и легионеров, – ответил Ульбрандр, заставив Хьялмар опустить силовой кулак. – Даже жизни Повелителей Ночи стоят больше, чем жертвы для приманки.
– Кто может знать, о чем думает Гидра? – возразил Грозовой Кулак.
Йорин прервал дальнейшую дискуссию подняв руку.
– Гуннар Торольфссон! – позвал Йорин, опуская топор. – Выходи!
Космический Волк шагнул вперёд, его боевой доспех Марк IV был запятнан единственным наплечником Имперского пурпура, иконографией III легиона, покрытого футарком. Он с шипением снял шлем. Густая грива белоснежных волос и короткая борода обрамляли бледное, покрытое шрамами лицо со сверкающими янтарными глазами. Он оскалили клыки в злобной улыбке, плазменный пистолет остался пристегнут к поясу. Он поднял свой меч в Фенрисийском приветствии. По его лезвию потекла кровь.
– Йорин Кровавый Вой, – прохрипел Гуннар. – Рад встречи, сородич.
Йорин проигнорировал эту любезность, опасаясь, что его топор может вонзится в грудь Гуннара. Его смертельная тяжесть была восхитительно соблазнительной. Радость боролась со злостью, восторг с отвращением. Гуннар был его братом за долго до того, как они были связаны одной кровью и верностью, до того, как Йорин стал щитоносцем Русса в смертные годы на Фенрисе. Мальчишками они попробовали соль и землю очага Тэнгира, поклявшись ему жизнью и его подопечному Леману.
Гуннар отказался от этих слов после Просперо.
Йорин пытался примирить эту истину с воином перед ним, на лице которого была такая же знакомая улыбка, как у него самого. Тень Моркая зарычала в его сердцах, стремясь освободиться.
– Я не ожидал тебя увидеть здесь, – продолжал Гуннар.
– Я и не думал находиться здесь, – солгал Йорин, гнев окрасил его голос. Приветливое выражение лица Гуннара исказилось, и Йорин шагнул в нейтральную зону, разделявшую волков. – Но Волчий Король издал приказ. Каждое боевое судно и воин Своры должен вернуться на Храфнкель. Войска Воителя наступают на Бета Гармон, и жизнь Всеотца вскоре окажется под угрозой. Нас слишком мало, чтобы сломить его в одиночку.
Гуннар пристально посмотрел на воина рядом с ним, его доспехи были покрыты шкурой Черной Гривы и украшены камнями с рунами и пожелтевшими костями животных. Он сжал посох из резного бивня мамонта и выудил набор костяшек пальцев из кожаного мешочка на поясе. Бормоча что-то на древнем Фенрисийском, готи бросил свою руну, затем опустился на колени, чтобы рассмотреть их.
– Кровавый Вой говорит правду. Бета Гармон пылает под взглядом Предателя.
– Три легиона защищают его стены, – сказал Ульбрандр, кивнув Гуннару и его готи. Оба ответили на него. – Но воинство Воителя неисчислимо. С каждой минутой, что мы теряем, Моркай подбирается все ближе к тому, чтобы забрать душу Всеотца для Зала Мертвецов.
– Три легиона? – переспросил Гуннар, прищурив глаза.
– Жиллиман и Лев преследуют предателей, пока они продвигаются к Терре, – ответил Йорин. – Волчий Король собирает Свору перед отплытием, а Разбитые легионы могут собрать всего несколько тысяч воинов. Большинство из них — разрозненные боевые отряды, сражающиеся от Ультрамара до Исствана.
– Не следует ли тебе обратиться с призывами к ним? – спросил Гуннар, наклонив голову.
– Они не Декк-Тра, – ответил Йорин, в его глазах зародилось подозрение.
– С ними бы ты добился большего успеха, – Гуннар вытер кровь со своего клинка. – Мы поклялись защищать Блудфол и убивать Повелителей Ночи. Я видел слишком много миров, очищенных от жизни Принцем и его хозяином. Я не оставлю этот мир на произвол судьбы.
Шок заглушил удивление Йорина, сорвав слова с его языка. Сопротивление следовало ожидать. Они были Фенрисийцами, непокорными по своей натуре, но мысль о прямом отказе была невыносима. То, что эти приказы исходили от самого Волчьего Короля, только усилило недоверие. Мышцы его рук напряглись, и тень Моркая взвыла в крови, пылающей в его ушах. Кровь зашипела на лезвие его топора, когда он активировал его.