— Я ворую, не ты.
— Ну и что?! Я иду покупать карту на ворованные деньги!
— Ладно, — неожиданно остановился мужчина. — Давай пойдем к той тетке, скажем, что мы так сильно раскаиваемся, что готовы вернуть ей все, до копейки. Она нас примет с распростертыми объятиями, угостит чайком с пончиками. А потом мы пойдем… ммм… постой-ка, куда же мы пойдем? — иронично вопросил Лекс. — Ах ну да! У нас же нет карты, поэтому и идти нам некуда, — свою речь он закончил таким убийственным голосом, что Олиф сразу поняла: деньги он не вернет. И если она не пойдет за картой сейчас, он сделает это сам.
Девушка вздохнула, про себя обругнув подлого мужчину нехорошим словечком, развернулась и пошла в сторону деревни.
— Стой, — вдруг окликнул ее Лекс.
— Что еще? — устало повернулась она.
— В зеркало давно смотрелась? — Мужчина подошел к девушке и сказал: — Переплети косу, а то выглядишь, как нищая с помойки.
— Я и есть нищая с помойки, — насупилась Олиф.
Ей почему-то стало так обидно. В пустыне они выживали, им было все равно какая у кого прическа, какой у кого годовой доход, и сколько дней в неделю они едят пончики и пьют чай. В пустыне они выживали. Выживали… а тут меряются статусами.
— Только не с таким количеством денег, — покачал головой Лекс.
Он взял у той тетки немного, но по меркам обычных людей — для такой, как Олиф это было даже слишком.
— Убери это гримасу с лица, — посоветовал мужчина, — я не виноват в том, что люди так живут.
— Просто… это гадко.
— Ну, что делать. Привыкай.
Олиф распустила волосы, попыталась пальцами привести их в подходящий вид. Время шло, коса плелась долго. Лекс стоял и сверлил девушку своим любимым убийственным взглядом. Сначала это раздражало Олиф, потом ей просто надоело, а потом злость как-то сама прошла. Ее место заняла опустошенность. Девушка столько времени не покупала никаких вещей, что должна была бояться даже заговорить с продавцами. Но почему-то ей стало абсолютно все равно.
Она тут стоит и косу свою переплетает — это же так важно. Так важно видеть, сколько стоит ее платье и какой оно длины. Важно оценить фигуру: если девушка полная, значит, и богатая. А таких ценят больше. И людям главное, чтобы волосы лежали ровно. Может, внутри тебя образовалась огромная пропасть — черная… непроходимая… может, от тебя безжалостно оторвали часть души. Может, у тебя уже не получается чувствовать, потому что все эмоции непонятным образом притупились. Но это не важно. Важно, насколько красива твоя прическа.
Когда Олиф закончила переплетать свою косу, мужчина удовлетворенно кивнул. Оглядел ее пристальным взглядом, от которого у девушки мурашки поползли по коже, и все-таки неодобрительно нахмурился.
— Косорукая, — покачал головой он.
— Что? — опешила Олиф.
Лекс подошел к ней, присел на корточки, болезненно при этом поморщившись, и на глаз оценил нанесенный платью ущерб. Он аккуратно примерился, и безжалостно оторвал те части несчастной одежды, которые выпирали особенно четко. Линия подола стала почти идеально ровной.
— Ого, — удивилась девушка.
— Теперь иди, — сказал Лекс.
Олиф кивнула, развернулась, и зашагала в сторону деревни.
Платье доходило только до колен, и они оба знали, на кого она теперь похожа. Естественно, никто и никогда не подумает, что девчонка в такой короткой одежде на самом деле пыталась выжить в пустыне. Видимость создает свое впечатление.
Для окружающих Олиф превратилась в «лапочку».
Но ей было уже плевать.
Она быстренько разузнала, где здесь проходит ярмарка, при этом даже не запнулась ни разу. Надо же, а ей казалось, что она и забыла, каково это: общаться с людьми. Хестер была не в счет — тогда девушка могла пойти на что угодно, лишь бы помочь Лексу.
Ярмарка была шумной и зазывал, как всегда, было полно. Олиф проталкивалась сквозь толпу, ища взглядом лавку с картами. Эта ярмарка была красочнее, чем та, что бывала у них в селе. Даже удивительно, если учесть, что их село было больше. Девушка не обращала внимания на подмигивающие взгляды проходящих мимо мужчин, она упрямо двигалась вперед. Если бы рядом был Лекс, ей было бы намного спокойнее, но его тут не было, и Олиф нужно было справиться самой.
Спустя некоторое время она, наконец, откопала среди всего этого хлама лавку с картами. Купец со скучающим видом стоял за деревянным прилавком. Похоже, новые и красочные веера, или серебряные бляшки для костюмов были важнее, чем окружающий мир. Впрочем, оно и не удивительно.