— Надо поговорить. — Его тон резко стал серьезным.
— О чем? — насторожилась девушка.
— Ты ведь понимаешь, что нам придется обойти село?
Да. Олиф понимала. Она поджала губы, и слабо кивнула.
— И ты же понимаешь, что, чтобы ты не делала, клеймо Изгнанника… его не снять.
— Я знаю, можешь не распинаться. Я знаю, что моя семья может не принять нас.
— Я не об этом. — Лекс отпустил ее руку. Коже сразу стало холоднее. — Ты не сможешь остаться с ними. Даже если они примут тебя.
— В смысле? Почему?
— Потому что ты Изгнанница. Ты подставишь под удар не только себя, но и их. Тебе придется уйти.
— Зачем ты мне говоришь это? — удивленно спросила Олиф. Чертов Лекс! Его слова били по ней, словно несколько хлестких пощечин разом.
— Чтобы ты не питала надежд. Никаких, плебейка.
— Зачем мы тогда вообще туда идем? — сердце болезненно защемило. Берегини! Она так старательно отгоняла от себя эти мысли. Она ведь прекрасно понимала все, о чем говорил ей мужчина. Все. Но понимать и принимать — разные вещи.
— Чтобы ты убедилась, что с ними все хорошо.
— И все равно оставила их? — опешила Олиф. — Ради этого мы тут? Посмотреть, как они счастливы и уйти?! Нет. Нет! — и с нескрываемой яростью добавила: — Не нужно было сюда приходить.
Она развернулась и зашагала прочь, злобно сжимая челюсть. Все с самого начала было бессмысленно. Бесполезно. Если она увидит их сейчас, а потом уйдет, это будет еще хуже, чем вообще с ними не встречаться. Еще больнее. Она не переживет. О Берегини, помогите ей. Олиф так отчаянно надеялась увидеть Тару, Марику, Тимку… но в чем смысл, если ей все равно уже больше никогда не вернуться домой? Она Изгнанница. Навсегда. Еще и беглянка. Преступница.
Ей здесь не место. Ей не место в этом мире.
— Стой, ты куда собралась? — Лекс схватил ее за руку, резко развернув к себе лицом.
— Куда-нибудь.
— Ты должна увидеть их, пле… Олиф.
— Зачем? — Она вскинула руки. — Зачем?! Мне не место среди них! Я к ним не вернусь, понимаешь?
— Хочешь, чтобы они считали, что ты умерла? — поднял бровь мужчина.
Олиф дернулась, как от пощечины.
— Лучше бы умерла, — тихо выдавила она.
— Правда? О своей семье ты, конечно, не подумала. Тебе будет больно увидеть их, а им каково? Каково им сейчас? Если ты спасала свою сестру, значит, она в любом случае не держит на тебя зла. Она оплакивает тебя. А ты — эгоистка, вместо того, чтобы облегчить ее страдания, стоишь тут и размышляешь, как больно будет тебе. Только тебе.
— Ты не можешь знать, оплакивает ли она! — зло сказала Олиф.
— Оплакивает.
— Да с чего ты взял?!
— А ты бы не оплакивала?
Девушка на секунду замерла, а затем неловко сделала пару шагов назад. Посмотрела на землю. Оплакивала бы она? Конечно, оплакивала. Нет. Даже больше. Она бы никогда не смогла с этим смириться. Никогда… До этого момента Олиф и не представляла себе, что так же могла потерять Марику. И девчонка могла бы оказать там, в пустыне, вместо нее. О Берегини… Лекс прав. Она, Олиф, настоящая эгоистка.
— Я не могу… не могу увидеть их, и снова потерять, — прошептала тихо-тихо, но мужчина умудрился услышать.
— Если не увидишь, будет еще хуже.
Олиф немигающим взглядом уставилась на Лекса. Внутри царил хаос. Она ведь знала — в глубине души знала, что ей никогда не вернуться в это село. Изгнанникам нет пути на волю. Но Олиф отказывалась в это верить. И прямо сейчас нос к носу столкнулась с жестокой реальностью. Если ее поймают, то сразу же казнят. А если узнают, у кого она скрывалась, ее сестер и брата причислят, как сообщников, и кинут в темницу.
— Просто покажи, что ты жива.
Голос Лекса звучал спокойно и уверенно. Он оценивал все со стороны и точно знал, как нужно поступить. Или, возможно, поступил бы так. Если бы было, ради кого.
— Я не смогу оставить их.
— Придется.
— Нет… хватит. Прекрати так говорить!
— Олиф, ты — Изгнанница. Ты три месяца провела в пустыне. Ты побывала в лапах у Песчаников. Ты пережила смерть двоих своих лучших товарищей. И ты все еще не можешь перестать обманывать себя? Это жизнь. Она никогда не была легкой, тем более для тебя.
— И для тебя.
— Для всех. Привыкай к тому, что придется терять всех близких тебе людей.
— Я потеряла Хэнка, — покачала головой Олиф. — На моих руках умер Кнут. Из-за меня. Они оба умерли из-за меня. Я просто не переживу этого, понимаешь?
— Ты так же думала, когда попала в пустыню. Идем, твоя семья заслуживает право знать правду.
Лекс подошел к ней, взял под локоть и потянул по направлению ухабистой дороги.