– Бумагу клади ровнее! – приказал он. – Разлинуй помельче! Хватит тебе буквы рисовать, как в больших святцах! С сего дня писать будешь меленько.
– Приведи Голована! – велел Озорной. – Оседлай как полагается! А я погляжу!
Вроде и по пустяковому делу послали их двоих, Тимофея с Данилкой, однако мороки вышло много.
Оказалось, что конюшенная жизнь парня избаловала. В седле-то он держался, да и трудно было найти на Москве человека, который не умел бы ездить верхом. Даже пожилые боярыни, коли приходилось волей-неволей выезжать из дому в распутицу, садились на иноходцев. Для них-то и мастерили шорники особые седла – как высоко вознесенные креслица с подножками-приступочками, креслица эти обшивали бархатом и утыкивали позолоченными гвоздиками.
Но боярыня-то часа два-три на иноходце помается и отдыхает, а Данилка, впервые проведя полтора часа в седле, еле и с коня соскочил.
Это сперва развеселило, а потом, когда промеж ног у ездока обнаружились потертые места, от которых ходят враскоряку, и разозлило конюхов. Причем из всей троицы, которая дошла до подьячего Бухвостова и настояла, чтобы Данилку учить конюшенному ремеслу как полагается, больше ярости проявили Тимофей Озорной и Богдан Желвак. Тихий и малозаметный Семейка Амосов только тогда вмешивался, когда видел – гордость на гордость и норов на норов, как коса на камень.
Обнаружив, что парень, столько времени прожив при конях, не умеет ездить, Богдан Желвак с Тимофеем Озорным принялись его жестоко школить.
– Стадным конюхом быть хочешь? Жалованье получать хочешь? Вот и терпи!
Пока жили на Аргамачьих конюшнях, им это не больно удавалось. Но на лето государь со всей семьей выехал в Коломенское. Семейка почему-то остался в Кремле, а Богдаш и Тимофей последовали за государем при любимых его аргамаках. Поскольку летом водогрейный очаг топить было незачем, то и Данилку они исхитрились с собой потащить – ведомо же всем, что красная цена подьячему Бухвостову – пять алтын, невеликие эти деньги собрали для него вскладчину, вот он и вписал парня куда следовало.
Дорога была недальняя – до Троице-Сергия и обратно, свезти из Коломенского государеву грамоту да назад вернуться. День пути туда и день – обратно. И то так много потому, что не с утра выехали.
Собирали Данилку в дорогу всем обществом. Вспомнили заодно, что будущему конюху требуется целое приданое…
– Шпоры тебе пока без надобности, – рассудил Богдан Желвак. – Прежде всего, нужна будет нагайка. Видел, как я свою вожу? На рукояти петля, и на мизинец правой руки вешаю. А на большой палец – петельку от поводьев. Мало ли что, сидя в седле, делать придется – так чтобы повода не упускать. Бывает, в такое дело посылают, что шуму подымать нельзя. Тогда на левом боку саадак с луком, справа – колчан со стрелами. Там же, справа, должен быть кистень-навязень. Ну, лук тебе при нужде выдадут, а нагайку и кистень сами изготовим.
– Я тебя уж научу из кожаных шнурков плести, – пообещал дед Акишев. – Еще хорошо иметь с собой сулицы.
– Что это – сулицы? – не понял Данилка.
– Копьецо такое коротенькое, аршина в полтора.
– Нет, товарищи мои, уж что ему следует первым делом купить да постоянно при себе иметь, так это персидский джид, – неожиданно сказал Озорной.
– У тебя-то у самого есть ли?
– Подвернется – за любые деньги куплю.
– Баловство это при нашем ремесле, – возразил Богдаш. – Вот в джиде у тебя три джерида. Научился ты их метать – хорошо! Но коли по дороге у тебя засада, раскидал ты свои джериды – где новых взять? Один джид и останется, таскай его на поясе хоть до скончанья века!
И они сцепились спорить о достоинствах персидского джида сравнительно с простым русским кистенем-навязнем. Но переубедить Тимофея было невозможно. Он и на вид казался упрямцем, каких поискать, – невысокий, крепко сбитый, с таким угрюмым взором из-под черных кустистых бровей, что куда там налетчику-душегубцу с большой дороги!
– Ты Богдашку не слушай. Джид с джеридами нужно тебе в Гостином дворе, в саадачном ряду поискать, – сказал Тимофей. – Там не только шлемы с кольчугами, там всякого оружия полно, и турецкого, и персидского, и всякого иного заморского.
Вдруг Богдаш расхохотался.
– Тимофей, расскажи-ка добрым людям, что ты там на Егория Победоносца покупал!
– Ослиную челюсть, – кратко отвечал Тимофей.
– Это – оружие?! – Данилка ушам не поверил.
– Конская – да, а ослиная – она из Святого Писания, – объяснил Озорной. – Батюшка читал, как Самсон ослиной челюстью филистимлян бил. Я ходил в саадачный ряд, искал джид, а заодно и хороший засапожник, мне такого понавалили! Я и спроси – а ослиной челюсти не найдется ли? Сперва сиделец не понял, потом так заругался – товар, мол, я понапрасну порочу!