Вот тогда зверь, опустив голову, направился ко мне.
— Виктор, — прошептала я, когда окровавленные челюсти замаячили перед моим взглядом. — Виктор, пожалуйста… пожалуйста, не надо.
Одно дело быть осушенной до смерти, что намеревалась сделать со мной Селеста. Конечно, не самая лучшая смерть. Но всё же лучше, чем быть разорванной на куски любимым мужчиной. Я была прикована к дереву и не могла ему помешать.
От кровопотери я ощущала головокружение и опьянение, когда он приблизил свое лицо к моему. От его обжигающего дыхания на моей кровоточащей шее я зажмурилась и приготовилась к смерти. О боже, он откусит мою голову точно так же, как поступил с Селестой. Я почти ощущала, как его острые, словно кинжалы, клыки погружаются в мою плоть, словно веточки перекусывая кости…
Но не почувствовала вообще ничего.
Вместо того чтобы разорвать мое горло острыми белыми клыками, Виктор бесконечно нежно горячим и влажным языком принялся зализывать мою рану. Не так как животное пробует на вкус еду, а почти как домашний питомец, облизывающий того, кого любит.
— Виктор? — прошептала я, осмелившись открыть глаза и посмотреть на него. Его всё ещё красные глаза теперь оказались наполнены нежностью и печалью, а не яростью. Он тихо заурчал и снова лизнул меня.
Каким-то образом я поняла, что он пытался сделать. Он хотел исцелить меня, запечатать рану так же, как я делала много раз, когда от него кормилась. Но ничего не получалось. В нем не было моей природной способности целителя, и хотя его облизывания были скорее успокаивающими, чем болезненными, я всё ещё чувствовала, как моя кровь сочится из раны и стекает по шее. Всё мое платье спереди окрасилось в красный цвет, и хотя Селеста перерезала мне горло лишь мгновение назад, я уже начала слабеть.
— Виктор, — прошептала я, когда мои веки отяжелели. — Я так тебя люблю. Прости… прости за всё. Мне так жаль…
— Убери его от нее, — раздался где-то позади крик Эддисон. — Он убивает её!
— Остановись! — Я узнала голос Корбина. — Вернись, Эддисон, твой пистолет здесь не поможет. Позволь мне самому справиться со всем.
— Он разорвет тебя на куски так же, как и Селесту, — прокричала Эддисон.
Я хотела её увидеть, но мешало огромное волосатое плечо, загораживающее весь обзор. Я ничего не видела, кроме волосатой шкуры зверя.
— Подожди, — раздался третий голос — Гвендолин. — Не убивай его, не думаю, что он причиняет ей боль.
— Не причиняет ей боль? — возмутилась Эддисон. — Взгляни, он весь в крови и жаждет ещё крови!
— Если бы он был голоден, то сожрал бы Селесту или вон тот труп. — Гвендолин указала на валявшийся в сторонке безжизненный труп, принадлежащий, вероятно, Ли-Энн.
— Ведьма права. Думаю, он пытается ей помочь, — сказал Корбин. — Но если нам не удастся в ближайшее время добраться до нее…
— Её жизненная сила угасает, — заявила Гвендолин. — Нам нужно отцепить её от этого дерева, чтобы я смогла помочь.
— Позвольте мне поговорить с ним, — попросил Корбин. Мне показалось, что я снова услышала протест Эддисон, но тут голос Корбина раздался совсем близко. — Виктор, — заговорил он, — знаю, ты где-то там, и знаю, что ты меня слышишь. Зверь, в которого ты превратился, думаю, он заботится о Тейлор так же, как ты. Поэтому ты должен отойти, чтобы мы могли ей помочь.
Зверь издал горловой рык.
— Никто не причинит ей вреда, — тихо уговаривал его Корбин. — Клянусь, Виктор, мы хотим ей помочь.
— Я почти не чувствую её, — прохрипела Гвендолин, её голос как будто доносился издалека. — Она угасает…
— Виктор, пожалуйста. — На этот раз прозвучал голос Эддисон. — Если ты любишь Тейлор, то должен подпустить нас к ней. Она умирает. Мы должны унести её от дерева, чтобы Гвендолин смогла ей помочь.
Зверь засопел и разжал пасть. Холодным влажным носом обнюхал мою руку, а затем я почувствовала толчок и рывок. Внезапно моя правая рука оказалась свободной — он перекусил цепи!
Я безуспешно попыталась приподнять слишком тяжелую руку, а в голове шумело от слабости. Виктор разорвал все цепи, освобождая меня. Затем он снова завыл, протяжно, низко и печально. Я могла ошибаться, но этот вопль, казалось, прозвучал вопросительно.
— Да, — ответил Корбин смотревшему на него зверю. — Мы сделаем для нее всё возможное. Иди, пробежись под луной, ты сделал всё, что мог.
Зверь Виктора снова склонился ко мне, лизнул в щеку — словно оставив прощальный поцелуй. Меня окутал аромат мускуса и теплого меха, присущий Виктору, в его кроваво-красных глазах отражался лунный свет. Затем он бросился в подлесок и бесшумно, несмотря на свою огромную массу, исчез.