— Я не причиню тебе вреда, Тейлор. Не возьму больше, чем ты захочешь дать. Мне нравится тебя чувствовать.
— Мне… мне тоже очень нравится чувствовать тебя, — призналась я, затаив дыхание. То, как нежно он говорил со мной, как прикасался ко мне, настолько отличалось от жестокого обращения, которому я подвергалась, живя с Селестой. Рядом с Виктором я чувствовала себя в безопасности… оберегаемой и любимой. Внутри меня что-то происходило — какой-то узел, удерживающий меня в плену страха и жутких воспоминаний о прошлом, начал понемногу ослабевать.
Да, подумала я. Я хочу сделать это. Я смогу.
Я снова опустилась, позволив себе поудобней устроиться на его коленях. Виктор тихо утробно зарычал, и мне пришлось подавить собственный стон, когда губки влагалища сомкнулись вокруг жесткого члена. Пижамные штаны Виктора оказались сшиты из какого-то тонкого мягкого материала, и, казалось, я ощущала каждую выпуклость и венку члена, трущегося об раскрытое влагалище и внутренние скользкие складочки.
Теперь, полностью прижимаясь к нему, почувствовала, насколько влажной стала. На меня нахлынуло смущение, и я снова попыталась встать.
— Что случилось? — Виктор нежно, но жестко удерживал меня на своих бедрах.
Я прикусила губу, щеки покраснели.
— Ничего, разве что… ну, боюсь из-за меня, хм, у тебя промокли все штаны.
— Знаю. — Он удержал мой взгляд своим. — И мне это нравится. Ну же давай, детка, я думал, ты хотела исцелить меня.
— О, да… да, конечно. — Я расслабилась на его коленях и глубоко вздохнула, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.
Я просто должна сделать это, сказала я себе. Просто исцели его. Больше ничего. Мы не станем заходить дальше, если я этого не захочу.
Склонившись вперед, я обхватила его лицо ладонями и вернулась к работе.
Начав зализывать рану, ощутила, как от серебра покалывает, а затем немеет во рту. Как будто я лизала слегка наэлектризованную проволоку, неприятно, но терпеть можно. Омывая рану кончиком языка снова и снова, я обращала особое внимание на самую глубокую её часть, пока в его крови не осталось ни единого следа обжигающего металла. Я как раз собиралась закончить и запечатать её, когда Виктор тихо застонал.
— Я причинила тебе боль? — Я сразу же отстранилась, глядя в его сверкающие чистым золотом глаза.
— Хм-хм. Нет, детка. — Он покачал головой, сжимая руками мои бедра. — Но боюсь, тебе придется сейчас встать.
— Почему? — спросила я с беспокойством. — Я… я что-то сделала неправильно?
— Конечно, нет, ты прекрасна. — Он напряженно улыбнулся мне, и я не могла не заметить, насколько ярко, словно расплавленный металл, светятся его глаза. — Это просто… тяжелее, чем я думал.
— Что? — спросила я, хотя уже догадывалась, в чем дело.
— Прикасаться к тебе. Быть так близко к тебе в течке и ничего не предпринимать. — Он глубоко вздохнул, скользнув рукой за спину, и отчаянно её потер. — Прости, но мое состояние…
— Лунная болезнь? — спросила я, приподняв бровь.
Он кивнул:
— Хм, да, она самая. Я просто… очень близко… к серьезной проблеме. Поэтому, боюсь, не могу позволить тебе закончить.
— Но… я почти закончила, — запротестовала она. — Ненавижу оставлять работу незавершенной — у тебя может остаться шрам.
— Тейлор, — тихо сказал он, смотря мне в глаза. — Мне жаль, но я должен остановиться. Продолжать — плохая идея. Я не могу… снова позволить тебе облизывать меня, если только…
Он резко замолчал.
— Если что? — подсказала я, мое сердце билось в груди, как барабан.
Виктор обнял мои щеки ладонями.
— Если только ты не позволишь мне отплатить тебе тем же. И я не хочу лизать твое лицо, детка.
Я ахнула и на мгновение, казалось бы, полностью заледенела. Я знала, о чем он говорил, Виктор хотел лизать меня, дегустировать. Мое лоно пульсировало от течки, прижавшись к нему, я ощущала влагу, обильно стекающую по бедрам.
— Виктор, — прошептала я. — Знаешь, я… хочу позволить тебе сделать это. Просто… я всё ещё боюсь.
— Тебе не нужно бояться меня, никогда. Я буду нежен, очень нежен. — Он притянул мое лицо к себе. — Вот, позволь мне показать тебе.
Он целовал меня раньше — однажды, в нашем первом глэм-сеансе, а так же когда касался меня, помогая пережить течку, которая едва меня не сожгла. Но этот поцелуй был другим.
Сперва его губы коснулись моих так нежно, так деликатно, что я едва что-либо ощущала, кроме его теплого дыхания. Затем медленно он прижался ртом к моему, сначала поцеловав верхнюю губу, потом нижнюю.