– Да-да, я понимаю… Как давно вы на службе, Харрис?
– Восемь месяцев, сэр.
– Целых восемь месяцев… Да? Так вот, Харрис, меня всегда интересует точка зрения молодых сотрудников. Но я не нахожу слова «Я не думаю, что она это сделала» убедительными. У нее был нож, сноровка, и одно убийство за спиной. Думаю, у нее была причина. Кто-нибудь еще из этого дома вызвал у вас подозрение?
– Нет, сэр.
– Что ж тогда. Не расстраивайся, сынок. Джек Робинсон ведет это дело. А он не допускает ошибок. Он ее сюда доставил. Должно быть, он считает, что это она сделала. На-ка отнеси этот нож в лабораторию и соберись. Иначе я расскажу ребятам, как тебя вытащила с крыши убийца. Женщина-убийца.
Томми Харрис взял нож.
– И все же я не думаю, сэр, что это она сделала. Она не стала бы меня спасать и показывать, что она так ловко действует на высоте. Просто оставила бы меня, чтобы я упал.
– Зеленый ты еще, Харрис. Я знаю некоторых замечательных людей, которые оказались убийцами. Помнится мне, старина Чарли Пис играл на скрипке, как ангел, и очень любил собак. А вот людей он не любил. Давай, констебль, иди. Доверься Робинсону. Он знает, что делает.
Томми отдал честь и вышел. Сержант Гроссмит фыркнул. Каких хлюпиков они набирают сейчас. В наши дни ни один констебль не мог поставить под вопрос действия старшего по чину.
Тем временем Джек Робинсон сидел лицом к лицу с миссис Паркс в комнате для допросов, которая располагалась в преддверии к камерам. Из-за стен раздавались стоны и вопли; пьяницы, видимо, не на шутку расшумелись.
– А теперь, миссис Паркс, расскажите, что вы знаете о мистере Кристофере.
Миссис Паркс двигалась по лабиринту невероятного страха. Отделение полиции и официальный тон затянули ее назад, превратив опять в заключенную. Она была хорошей заключенной, послушной и кроткой. Но она думала, что она от этого ушла. И вот теперь тюремные запахи немытого человеческого тела, мочи и безысходности ударили ей в нос. Она старалась не терять голову, но сознание ускользало.
– Я плохо его знала. Он работал в цирке Фаррела как фрик. Там он был счастлив. Он говорил, что ни в каком другом месте он не был счастлив. Да, в цирке его ценили. Думаю, он хорошо зарабатывал. Внешне он был очень приятен. Он жил как мужчина. Мистер Шеридан был убежден, что он женщина, и все время донимал его: приносил цветы, и все такое. Но мистер Кристофер никогда это не поощрял. Мисс Минтон думала, что он БЫЛ мужчина. Мы все время хихикали по этому поводу, то есть миссис Уизерспун и я, представляя в каком шоковом состоянии она бы была, если б ей удалось… вы понимаете, что я имею в виду. Но мистер Кристофер был настоящий джентльмен. Одним словом, он сказал, что у него в цирке есть невеста, наездница. Ее имя… – Имя ускользнуло из памяти. Она потрясла головой. – Молли Янгер. Ее фотография у него на стене.
Джек Робинсон навел кое-какие справки.
– Итак, вы его мало знали?
– Да, его никто хорошо не знал. Он был очень закрытый человек. Как обычно говорила мисс Минтон, все держал в себе. Я никогда не видела его во время представления. В цирке мне… были бы не рады, особенно в этом цирке…
– Цирк Фаррела это то самое место, где…
– Да. Мой муж и я, и остальные работали у Фаррела. И это там он… умер.
– Я вижу… – Робертсон обратился к своим записям. – Вернемся к дню убийства, к воскресенью. То есть сегодня. Что вы сегодня делали?
– Пришла на завтрак в десять, а потом вернулась в комнату, захотелось прилечь, – потирая глаза, сказала она устало.
– Обычно вы спите в полдень по воскресеньям?
– Нет, но после завтрака мне очень захотелось спать, поэтому я пошла наверх и легла. И заснула. Проснулась в три тридцать, умылась и спустилась вниз к чаю. У миссис У. очень хороший чай, а у меня теперь нет необходимости следить за фигурой. Потом с потолка закапала кровь, и пришел ваш констебль и застрял на крыше. А потом вы пришли, и все это началось…
– Миссис Паркс. Это вы убили мистера Кристофера?
– Нет.
– Вы вылезали на крышу и влезали в его окно, чтобы заколоть его ударом в сердце?
– Нет… нет. Думаю, что нет. Но я раньше убила. Я убила моего мужа. Я его ненавидела. Я знаю, как убивать. Тяжкое преступление. Может, я и его убила… О боже, откуда мне знать? Не могу вспомнить… Может, я убила его, когда спала.
– Но вы ничего не имели против мистера Кристофера?
– Нет, ничего.
Миссис Паркс начала смеяться. Смех затянулся, перешел в неконтролируемый. Она перешла на пронзительный крик, перекрывающий вопли пьяниц в камерах за комнатой.
– Лучше ее запереть, – заметил Робинсон. – Пошлите за врачом.
– Нет! Нет! – завизжала миссис Паркс. – Нет, не запирайте меня! Не запирайте, пожалуйста. Снова это. Не надо! Я этого не вынесу… Не смогу. Я не смогу.