Ирина Глебова
Кровная добыча
1
Петрусенко остановился около камеры, из которой доносились буйные крики и взрывы хохота. Посмотрел на сопровождающего его командира караула, стараясь взглядом выразить полное недоумение.
– В чем дело, прапорщик?
Недоумение это было наигранным, поскольку Викентий Павлович Петрусенко, только войдя на территорию губернской тюрьмы, сразу понял, как плохо обстоят здесь дела. За долгие годы своей службы ему приходилось бывать в этом заведении много раз. Да, здесь всегда было мрачно, что отражалось даже в названиях – район «Холодная гора», улица Тюремная. Но порядок и дисциплина раньше соблюдались строго: даже его, хорошо известного и тюремному начальству, и рядовым караульным следователя по особо важным делам, а три последних года – начальника губернской сыскной полиции, проверяли по всем правилам, прежде чем пропустить внутрь. Теперь же оказалось достаточно записки председателя милицейской комиссии Кина, которую он предъявил младшему офицеру на входе. У самого же Петрусенко документов и не потребовали. Тюремный двор, всегда исключительно чистый и ухоженный, был замусорен, между корпусом прачечной и мастерскими рос бурьян, а в нескольких окнах больничного корпуса торчали вывороченные из стен прутья решеток.
У входа в первый корпус для заключенных два охранника сидели на ступеньках крыльца и курили. Петрусенко и сопровождающий его командир караула подошли вплотную, только тогда солдаты нехотя поднялись, причем один из них даже не затушил папиросу. Викентий Павлович промолчал, но прапорщик, оправдываясь, пояснил:
– Это недавнее пополнение, солдаты запасных полков. Наших опытных стражников и надзирателей в марте разогнали. Как же, они ведь «сатрапы» и «душегубы»! Потом хватились и прислали этих, запасников. Может быть, конечно, у них много революционного энтузиазма, но опыта по тюремному надзору никакого.
– А вы, господин Павлов, как с ними справляетесь?
Прапорщик с горечью махнул рукой.
– Я для них тоже сатрап, из старорежимных тюремщиков!
Викентию Павловичу все это было хорошо знакомо. Шло лето 1917 года. Несколько месяцев назад, сразу после февральского переворота и отречения царя, все высшие чины царской администрации здесь, в городе, были арестованы. Арестовали и Петрусенко – начальника губернской полиции. Правда, многих вскоре освободили. Петрусенко тоже вернулся домой и с интересом наблюдал со стороны, как новая власть наводит новый порядок. Было тревожно: Викентий Павлович понимал, что перемены еще только в самом начале. Но все же в тот момент острое любопытство – «как же у них получится?» – пересиливало другие чувства. Тем более что банки исправно выплачивали проценты с вкладов, работали и учебные заведения. Это очень утешало Викентия Павловича и его жену Людмилу Илларионовну, ведь старший их сын Александр учился в последнем классе гимназии, им очень хотелось, чтоб юноша получил диплом. Одиннадцатилетняя дочь Катюша тоже должна была окончить среднюю ступень Мариинской женской гимназии, и как раз там сохранялся наибольший порядок. Больше всего волнения и вольные настроения затронули студенчество, но на юридическом факультете, где учился племянник Дмитрий, занятия также продолжались. У Петрусенко вообще создалось впечатление, что в растерянной, разваливающейся стране и в их городе, ввергнутом в хаос, наиболее стойкими, преданными своему долгу оказались именно педагоги.
Новая власть наводила новый порядок. Власти, правда, было две, и каждая очень быстро поняла: вместе с дарованными свободами вырвалась на волю преступная сила. Преступникам некому оказалось противостоять, а вот у них была и организованность, и свои законы. Жестокость и беспощадность уголовников развеяли надежды на то, что угнетенные царским режимом воры и бандиты станут рьяно защищать революцию. Воры и бандиты с увлечением занялись привычным делом – разбоем и грабежом.
Уже в апреле чиновники Временного правительства создали «народную милицию». Советы рабочих и солдатских депутатов тоже стали собирать свою «рабочую милицию», но пока они подбирали в нее сознательных заводских рабочих, «народная милиция» уже начала действовать. А в мае к Викентию Павловичу Петрусенко неожиданно пожаловал сам председатель милицейской комиссии Петр Кин. Невысокий худой человек с хмурым взглядом, в офицерском френче без погон, нервно прохаживался по комнате, которая в небольшом особняке семьи Петрусенко являлась рабочим кабинетом Викентия Павловича.
– Ваш арест был ошибкой, хотя и неизбежной для данной ситуации, – говорил он отрывисто. – Мы, новые лидеры России, будем еще ошибаться не раз. Главное, чтобы быстро учиться на своих ошибках и быстро их исправлять.