После трехчасового допроса Олег сдался, и велел увести Симкина. С усталым видом он сидел в чужом кабинете, когда в него сначала заглянул, а потом вошел Шалагин.
— Ну, как дела, сирота?
— Почему сирота? — не понял Олег.
— Да, в чужом хозяйстве, да на чужого дядю батрачите.
— Да, кстати, а что за конспирация-то, я не пойму?
Подполковник пожал плечами.
— Комитетчики так попросили. Они там всей гурьбой навалились на этого чеченца из «Кавказа». Что им от него надо не знаю, но и они все тоже канают под местных оперов.
А в соседнем кабинете действительно шла большая игра. Вадим Шатаев смачно изображал не очень умного, но напористого опера.
— Ты мне тут туфту не гони! — Орал он на вспотевшего кавказца. — Не знал он, что кассовики левые! Так тебе без документов их и продадут!
— Мамой клянусь, не знал, — стучал себя кулаком в грудь кавказец. — Они обещали потом их подвести, сказали, что они в дороге застряли.
— Слушай, как тебя там — Вахид? Так вот, Вахид. Ты эти сказки в суде расскажешь.
Он откинулся назад, на спинку стула, и самодовольно начал рассказывать.
— Ты, что думаешь, мы тебя так просто взяли? Мы за этими жоржиками три дня следили. Чуть, было, в кафе их не взяли, да чуть опоздали, зарезали они парня, наводчика, успели. Ну, им же хуже будет. Еще статью на себя навесили.
Тут в кабинет вошел Жохов. На нем был несколько мешковатый китель майора, и он начальственным тоном обратился к подскочившему с места Шатаеву.
— Ну, что тут у тебя, Вадим?
— Да, в несознанку играет гражданин. Говорит, что не знал, что кассовики ворованные.
— Кто такой? — спросил Жохов, беря протокол допроса.
— Азаев, Вахид.
— Чеченец?
— Карачаевец я, карачаевец, — торопливо зачастил Вахид.
— В Москве живете?
— Да, у меня тут бизнес, — подтвердил кавказец. — Я честный бизнесмен, я все делаю по закону, плачу налоги.
— Какой?
— Что какой?
— Бизнес какой?
— Две закусочных и магазин.
— Судимости?
— Не было, я честный бизнесмен.
Вахид прижал к груди руки.
— Я не знал, ей богу не знал, что это все ворованное. Мамой клянусь! Отпустите меня.
— Ну, счас! — полковник заржал. — Легко хочешь отделаться. Посидишь ночь в обезьяннике, почувствуешь, что такое сидеть в тюряге.
Жохов отвернулся к Шатаеву.
— А так, можешь оформить ему подписку о невыезде. Хрен он от своего магазина сбежит.
Пока комитетчики ломали комедию, Шалагин и Ведяхин ломали голову над тем, как им расколоть Симкина. Как раз зашел Жохов. Увидев полковника в таком наряде, Шалагин удивился.
— Вас что, Андрей Андреевич, понизили в звании?
— Понизят, если мы не сыграем все, как надо, — ответил тот, стягивая китель. — Ну, что, молчит ваш этот скалолаз?
— Как полено папы Карло.
— Ну, обстругайте его получше, может и заговорит.
Дверь открылась, и в кабинет робко заглянул истинный его хозяин, Сергей Котелевский.
— Вот вы где. А там вас этот ищет.
«Этим» оказался Василий Николаев.
— Ну, что? — в два голоса спросили его коллеги.
— Есть! — ответил Василий и показал завернутый в носовой платок пистолет. — Далеко он его, гад, закинул. Еле нашли.
— Давай, вези его на экспертизу, может, хоть с этим его прижмем, — велел Шалагин. — А ты, — он повернулся к Ведяхину, — займись его квартирой.
ГЛАВА 23
Звонок Ольги настиг Астафьева в кабинете Жохова. Они уже в который раз просматривали найденную в видеокамере Али пленку. Собственно, всех интересовала только первая ее часть, а не умильные кадры первых шагов черноглазого Месхи. Снимали явно где-то за городом. Вот автомобильная стоянка, подъезжают машины одна за одной. Автомобили были самые разные, мелькнула даже одна «десятка», но в основном были иномарки, и все довольно дорогих марок. Это явно была какая-то встреча кавказской диаспоры. Все приезжающие были выходцами с Кавказа, но все хорошо и дорого одеты. Первым в кадре появился уходящий от автомобиля, из которого велась съемка, сам Али. В живом виде Астафьев видел его впервые, так что он сразу оценил и высокий рост, и широкие плечи, и какую-то удивительно гордую посадку головы ювелира. "А, красивый парень", — подумал он, и сразу вспомнил Надю, так сильно запавшую на этого кавказца. В один из моментов Юрий опознал еще одного человека.
— О, сам Ахмад Шакир!
Взглянув на напрягшееся лицо Жохова, Юрий пояснил: — Турецкий миллиардер. Я вам про него уже рассказывал. Занимается продажей золота по всему миру. Его магазины открыты по всем европейским столицам. На банкете у озера он был фигурой номер один. Кстати, именно он там сидел, и мило беседовал не с кем иным, как с самим Хаджи.
После этого место съемки сменилось. Пошли кадры, увидев которые Юрий не мог не воскликнуть: — Ба, знакомые все места! Это же тот самый ресторан "Озерный рай". Вот этот понтон, вот сам ресторан. По стоянке я его и не опознал.
Похоже, что Андрей снимал сборище сверху и сбоку. Прикинув, Юрий вспомнил там небольшую беседку, заросшую плющом. Листья этого плюща то и дело попадали в объектив. А на понтоне шел серьезный разговор. Полтора десятка прибывших гостей внимательно слушали сначала Ахмада Шакира, потом высокого парня в черной рубахе. Лица его не было видно, лишь только раз он обернулся в профиль, выслушивая чей-то вопрос, но Юрию этого было достаточно.
— Хаджи! — вскрикнул он, показывая пальцем на экран. Жохов тут же остановил пленку, перемотал ее обратно, и замер, рассматривая профиль своего неуловимого врага.
— Ага, вот ты какой, — пробормотал он. — Ну, по-моему, похож он на мой портрет.
— Вполне, — согласился присутствующий при разговоре Вадим Шатаев. Они прокрутили всю запись до самого конца, но больше кадров с Хаджи не было. Один раз он должен был попасть в кадр, но его лицо заслонил попавший в объектив лист плюща, а когда Андрей переместил объектив, он уже развернулся к ним спиной. Жохов не выдержал, и выругался.
— Как нарочно, а?!
— Да, везет этому черножопому принцу, — поддержал начальника Шатаев.
Как раз в это время позвонила Ольга.
— Ну, ты когда появишься в гостинице?
— А что, я, разве, нужен?
— А как же! Забыл, что ли, что мы сегодня едем к Юльке на фуршет, к ней на квартиру.
При этом имени Юрий поморщился. То, что проделала с ним вчера подруга жены, вызывало странное чувство. С одной стороны, все было предельно приятно, а с другой, он с ужасом думал, что будет, если обо всем этом узнает Ольга. Ей ведь не докажешь, что это было изнасилование под угрозой смерти. Теперь все зависело от того, насколько "знатная минетчица", как называл ее муж, болтлива.
— Ну и когда мне там быть? — спросил он.