Чтобы не дать мне с головой погрузиться в обдумывание такого поворота событий, она меняет тему.
– Как ты думаешь, может зеленый мешок из твоего сна по-прежнему оставаться спрятанным под полом амбара?
– Почему бы и нет? Я никогда не видела его раньше, только во сне. Да и амбар, совершенно очевидно, некоторое время был заперт.
– Почему ты не рассказала об этом сне Кайзеру?
– Не знаю. Может быть, потому что хочу раньше него увидеть то, что лежит в мешке. – Я беру Ханну за руку и сжимаю ее. – Вы поможете мне выбраться отсюда?
Она улыбается.
– Тебе не нужна моя помощь. Ты ведь не под арестом. Даже ФБР не может задержать тебя, не арестовав, разве что по сфабрикованному обвинению в терроризме. Твоей главной заботой остается Управление полиции Нового Орлеана.
– Они ничего не смогут сделать, если не будут знать, где я.
Улыбка Ханны гаснет.
– Ты хочешь вернуться в Миссисипи?
– Я должна это сделать. И вдобавок у меня такое чувство, будто Кайзер хочет, чтобы я самостоятельно добилась эксгумации тела отца. Вы заметили это?
– В общем-то, да. Ему мастерски удается невербальная коммуникация.
– Угу.
Ханна внимательно смотрит на меня какое-то время, а потом хихикает, как девчонка.
– Держу пари, он хорош в постели.
– Я знала, что вы думаете об этом.
– Нет, ты не могла знать этого. Но я думаю, что если тебе удастся ускользнуть отсюда, он не будет слишком усердно разыскивать тебя.
– Но я же не могу просто взять и выйти вместе с вами. Здесь повсюду установлены камеры, особенно на входе. Вы должны помочь мне.
– Каким образом?
– Дайте мне свой сотовый.
Она достает из кармана серебристую «моторолу» и протягивает мне. Торопливо, чтобы доктор не успела передумать, я набираю номер сотового Майкла Уэллса. Несколько мгновений мне кажется, что он не ответит, но вот я слышу его голос.
– Это Кэт.
– Господи, наконец-то! С тобой все в порядке?
– И да, и нет. Моя тетя умерла, и все перевернулось с ног на голову. Сейчас я в Новом Орлеане, и мне необходимо вернуться в Натчес. Полиция пока еще не ищет меня, но скоро начнет. Не будет полным бесстыдством с моей стороны снова попросить тебя о помощи?
Какое-то мгновение Майкл обдумывает услышанное.
– Где именно ты находишься?
– В местном отделении ФБР.
– Где это?
– Неподалеку от университета Нового Орлеана.
– Это рядом с аэропортом «Лэйкфрант»?
– Да. Из окон виден аэропорт. – Разумеется, не из той комнаты, в которой я в данный момент нахожусь, но с четвертого этажа.
– Если у тебя есть возможность добраться до аэропорта, я прилечу за тобой.
Сердце у меня начинает учащенно биться.
– Ты серьезно?
– Конечно. Я летал туда несколько раз. В последний раз это было, когда я смотрел выступление Дэйва Мэтьюза в аэропорту.
– Майкл, ты уверен, что тебе это сойдет с рук?
– Что сделает полиция, если найдет тебя?
– Посадит в тюрьму.
– По какому обвинению?
– Убийство.
– Ты кого-нибудь убила?
– Нет.
– Тогда я готов рискнуть. Хотя, само собой разумеется, придется побеспокоиться о прикрытии. Позвони мне на сотовый примерно через час. К этому времени я уже должен буду взлететь. Тогда обсудим подробнее, что и как. Если возникнут проблемы с телефоном, просто постарайся попасть в аэропорт и наблюдай за прибывающими самолетами. Я буду в бело-голубой «Сессне-210». Регистрационный номер 324MD.
К тому времени, когда я выхожу в коридор четвертого этажа, Ханна Гольдман уже десять минут как ушла. Она должна попрощаться с Кайзером, а потом неспеша направиться к своему автомобилю на парковочной площадке.
Моя задача состоит в том, что я должна пробраться в гараж ФБР так, чтобы меня не заметил никто из тех, кому известно, кто я такая. Гараж занимает большую часть подвального помещения здания, и его огромные ворота выходят как раз на парковочную площадку. Мне уже приходилось бывать здесь пару раз, когда я выезжала вместе с бригадой экспертов ФБР на расследование серийного убийства. И тогда же познакомилась с Шоном.
Кабина лифта находится всего в тридцати футах дальше по коридору, и я уже почти добралась до нее, когда слышу голос Джона Кайзера:
– Кэт? Куда это вы собрались?
Я поворачиваюсь и небрежно машу ему рукой. Он стоит у двери комнаты, из которой я только что вышла, и сейчас более чем когда-либо напоминает обеспокоенного папашу.
– Меня тошнит. Мне нужно в ванную.
– Прямо мимо лифта, а потом направо. – Он направляется ко мне. – Вам принесли поесть? Это после еды вас затошнило?
После ухода Ханны кто-то и в самом деле принес поднос с бутербродами, но я к ним не прикоснулась.
– Нет, я только собралась приступить, когда почувствовала приступ тошноты.
– Наверное, во всем виноват удар по голове. Я пришел, чтобы показать вам вот это.
Кайзер подошел ко мне почти вплотную. Он держит что-то в руке.
– Что это?
– Первые результаты по культурам, о которых вы говорили. Слюна из следов укусов на теле Квентина Баптиста.
Погибший детектив из отдела по расследованию убийств… жертва номер шесть.
– А, отлично. И что мы имеем?
Он протягивает мне отчет из лаборатории.
– Это вы мне скажите.
Я смотрю на ряды букв и цифр, пытаясь не показать, что нервы у меня напряжены до предела, и делаю вид, что целиком поглощена бумагой, которую держу в руке, а не тем, как выбраться из этого здания. Передо мной моментальный биологический слепок обычного человеческого рта. Если не считать одной вещи.
– Это очень странно.
– Что? – спрашивает Кайзер.
– Может быть, это ошибка.
– Что?
– В общем, двенадцать часов – достаточно малый срок, но мы должны были заметить хотя бы признаки роста стрептококковых бактерий Streptococcus mutans. В любом рту, в котором есть зубы, эти бактерии присутствуют в избытке. Бактерии S.mutans размножаются на твердых поверхностях. Они образуют кислоту, которая приводит к возникновению каверн и дырок в зубах.
– И здесь их нет?
– Нет.
– В таком случае, если это не ошибка, то что это значит?
– Это может означать одно из двух. Слюна может принадлежать человеку, проходящему курс лечения антибиотиками. Это наверняка скажется на нормальной флоре полости рта. Я бы сказала, что это пенициллин, точнее пенициллин с гентамицином.
Я пытаюсь сосредоточиться на лабораторном отчете, но все, о чем я могу сейчас думать, это то, что Ханна Гольдман ждет внизу.
– Кэт? – напоминает о себе Кайзер.
– Простите, я задумалась. Эта слюна также может принадлежать беззубому человеку.
– Как это понимать?
Я пожимаю плечами, полагая, что ответ не нуждается в объяснениях.
– Это человек, у которого нет зубов.
– Тот, кто носит зубные протезы?
– Нет. Тот, у кого есть зубные протезы, но он их не носит. У зубных протезов твердая поверхность, с трещинками и выщербинами, которые представляют собой идеальную среду для роста колоний бактерий, совсем как настоящие зубы. Это может быть человек, который живет один. Который не испытывает нужды надевать вставные зубы, потому что его никто не видит.
Кайзер выглядит заинтересованным.
– Это обязательно должен быть пожилой человек?
– Господи, нет, конечно! У многих людей настолько плохие зубы, что к тридцати годам они полностью разрушаются. Вам следует искать человека, которому нужны зубные протезы, но который не может себе их позволить.
– Многие заключенные в тюрьме лишаются зубов, – задумчиво бормочет Кайзер. – И при последующем осуждении положительная идентификация из-за этого затруднена.
– В общем, может быть, эта культура нам что-нибудь даст, как я и надеялась. Вы можете проверить всех мужчин, родственников жертв, на предмет наличия инфекций, тюремных сроков или отсутствие зубов. Точка. Послушайте, мне в самом деле нужно в ванную.
– Ах, да. Простите.