– Я могу оставить отчет себе?
– Конечно.
Я сую бумагу в задний карман.
– Давайте подождем и посмотрим, что вырастет еще через шесть часов.
К тому времени меня здесь уже давно не будет.
Я похлопываю Кайзера по руке, а потом быстро иду по коридору к ванной комнате. Открывая дверь, я бросаю взгляд вправо.
Его уже нет в коридоре. Резко развернувшись на месте, я устремляюсь к лифту. Меня подмывает воспользоваться пожарным выходом, но, наверное, это как раз то здание, в котором стоит только открыть пожарную дверь, как все черти сорвутся с цепи.
Прежде чем дверь кабины лифта успевает закрыться, внутрь протискивается блондинка в голубом форменном костюме и одаривает меня извиняющейся улыбкой. Я улыбаюсь в ответ и нажимаю кнопку подвального этажа. Я чувствую, что она рассматривает мою одежду, которая выглядит несвежей и потрепанной. Совершенно определенно, она не похожа на униформу женщин, агентов ФБР.
– С вами все в порядке? – интересуется она.
– О да! – Я протягиваю ей руку. – Кэтрин Ферри. Я работаю над делом НОУ в качестве консультанта для Джона Кайзера. Я судебно-медицинский одонтолог.
На ее лице написаны заинтересованность и уважение. Я явно произвела на нее впечатление.
– Я слышала, они обнаружили очередную жертву.
– Да. На этот раз полицейского.
– Вот это да!
Лифт останавливается на втором этаже.
– Мне выходить, – говорит она. – Удачи!
Дверь открывается в квадратное переполненное помещение, в котором между перегородками с деловым видом снуют мужчины и женщины. Когда дверь закрывается, я с облегчением вздыхаю и без сил прислоняюсь к стене. Через двадцать секунд лифт останавливается в гараже с бетонным полом.
С левой стороны от меня, у стены, наискосок припарковано примерно с дюжину правительственных седанов. Справа стоят два больших черных фургона, на них разъезжает бригада судебно-медицинских и технических экспертов ФБР. Примерно в тридцати ярдах виднеются большие поднимающиеся двери, которые могут выпустить меня из здания. Я никого не вижу, но где-то здесь обязательно должен быть охранник.
Внезапно раздается громкий металлический лязг. С таким звуком на бетон мог бы упасть тяжелый инструмент. Молясь, чтобы неосторожный механик лежал под автомобилем, я быстро шагаю по направлению к дверям. Приблизившись, я вижу большую белую кнопку, очень похожую на те, которые бывают в палатах реанимации и отделениях экстренной медицинской помощи. На случай, если кто-нибудь поинтересуется, что я здесь делаю, неплохо было бы иметь наготове убедительную историю, но у меня ее нет. Если кто-то пожелает остановить меня, придется импровизировать на ходу.
Я нажимаю белую кнопку, и цепной привод у меня над головой начинает поднимать огромную дверь. Она движется неспешно и неторопливо, совсем как в моем гараже. Когда она приподнимается на четыре фута над землей, я ныряю в образовавшуюся щель и быстро поднимаюсь по пандусу к наружной парковочной стоянке.
Ханна ездит на белом БМВ пятой серии, но я нигде его не вижу. Свернув направо, в сторону главного входа в штаб-квартиру местного отделения, я внимательно рассматриваю ряды припаркованных автомобилей. Как и следовало ожидать, белый «бимер» Ханны задом выезжает со стоянки неподалеку от меня, потом едет вперед и останавливается рядом. Окно с ее стороны открыто. Бросив взгляд поверх припаркованных автомобилей, я вижу сторожку охраны у главных ворот. Не знаю, смотрит ли сейчас на нас охранник, но он явно не позволит мне покинуть территорию вместе с Ханной, не позвонив на всякий случай наверх.
– Вы открыли багажник? – спрашиваю я у нее через окно.
– Да, но боюсь, что ты задохнешься.
Я обхожу ее машину сзади и поднимаю крышку багажника, как будто собираюсь достать что-то оттуда. Потом делаю глубокий вдох и забираюсь в тесное пространство багажника, сворачиваюсь клубочком, чуть ли не пополам, и захлопываю крышку у себя над головой.
У меня, конечно, есть ментальные проблемы, но клаустрофобия не относится к их числу. Из меня был бы неважный свободный ныряльщик, если бы я не могла долгое время находиться в ограниченном пространстве. Люди обычно не склонны считать океан таковым, но когда вы находитесь на глубине трехсот футов, а холодная вода пытается раздавить вас в лепешку, то, смею уверить, ощущение ограниченности пространства возникает неизбежно.
Ханна останавливается у ворот.
Зажмурив глаза, я отправляю разум в его потайное убежище к коралловой стене, вдоль которой я погружаюсь все глубже и глубже, пока синий цвет наконец не сменяется черным и меня охватывает исступленный восторг, когда я чувствую себя неотделимой от воды вокруг. Мой мозг растворяется в окружающем мире. Если охранник и обнаружит меня в багажнике, то совсем не потому, что сумел почуять мое присутствие.
Меня здесь больше нет.
БМВ рывком прыгает вперед, выводя меня из транса. Пару раз качнувшись на ухабах, мы наконец катим по ровному участку дороги. На каждой остановке я жду, что вот сейчас Ханна выйдет из машины и освободит меня, но этого пока что не происходит. На мгновение меня охватывает ужасное предчувствие, что Ханна собирается сдать меня в Управление полиции Нового Орлеана, но этого не может быть. Она просто подыскивает безопасное местечко, чтобы выпустить меня.
Наконец машина останавливается.
Я слышу, как открывается и снова закрывается дверца. Потом крышка багажника поднимается, и даже сквозь опущенные веки в сетчатку мне ударяют солнечные лучи. Черный силуэт берет меня за руку и помогает выбраться из багажника. Коленные суставы у меня трещат, как веревка из конского волоса, и я принимаюсь разминать их.
– Ты и в самом деле нечто, – признается Ханна. – Я чувствую себя Ингрид Бергман.
Мы еще не в аэропорту. Мы стоим на парковочной площадке небольшого элитного торгового центра. Я бывала здесь несколько раз, покупала кое-что из одежды.
Ханна замечает мое беспокойство.
– Здесь ты привлечешь намного меньше внимания, чем в аэропорту. Это спокойное и тихое место. – Она сует мне в руку какие-то бумажки. – Здесь восемьдесят долларов. Вызови такси с таким расчетом, чтобы прибыть в аэропорт в последнюю минуту. Отсюда до него меньше десяти минут езды.
Я крепко обнимаю ее, потом отстраняюсь.
– Сматывайтесь отсюда, Ингрид. Вы и так сделали более чем достаточно.
Ханна берет мою правую руку обеими руками и крепко пожимает.
– Ты близка к тому, чтобы узнать правду, Кэт. Но не жди ослепительной вспышки озарения или мгновенного умиротворения. В таких случаях, как у тебя, обнаружение подлинных фактов означает лишь начало. Многие из тех, кому довелось испытать в детстве сексуальное насилие, так и не находят развязки, которую ищут.
– Я слишком долго чувствовала себя потерянной, Ханна. Так что для меня и начало звучит вполне подходяще.
Она грустно улыбается, потом садится в машину и уезжает. Я смотрю на часы и думаю о том, успел ли взлететь Майкл.
Мне нужно найти телефон-автомат.
Глава сорок седьмая
Я нахожусь на высоте пяти тысяч футов над рекой Миссисипи и лечу на север со скоростью две сотни миль в час. Майкл Уэллс рядом со мной ведет свою «сессну» с таким видом, словно в данную минуту для него не существует занятия более важного и привлекательного. До Натчеса остается тридцать минут полета.
Шок и треволнения последних двадцати четырех часов довели меня до такого состояния, что полет на крошечном самолетике даже не вызывает приступов воздушной болезни.
– Что ты собираешься делать дальше? – спрашивает Майкл, и на лице его появляется мрачное и суровое выражение.
– То, что следовало сделать с самого начала. Узнать, кто убил моего отца. Я намерена эксгумировать его тело.
Майкл смотрит на меня так, словно я окончательно и бесповоротно спятила.
– И чего ты надеешься этим добиться?
– Во-первых, я получу ДНК, которую могу сравнить с любыми жидкостями из организма, которые обнаружу на полу в спальне. Я надеюсь найти сохранившуюся сперму.