«Вальтер» в моей руке вздрагивает.
В ванной резонирует эхо взорвавшейся бомбы.
Вспыхивает ослепительно-белое пламя.
Глава сорок вторая
У меня, наверное, снежная слепота.
Я потерялась в океане белого цвета, и в голове моей от холода непрестанно стучат молоточки. Откуда-то издалека доносится голос – кто-то окликает меня по имени:
– Доктор Ферри! Кэтрин!
Голос кажется мне знакомым, но я ничего не вижу.
В лицо мне ледяным порывом ударяет ветер.
Ослепительную белизну пронизывает вспышка черного, а потом грязно-желтый свет обрамляет расплывающееся лицо.
– Доктор Ферри! Вы меня слышите?
Да… слышу.
– Кэт! Это Джон Кайзер. Специальный агент Джон Кайзер.
Точно. Это и в самом деле Джон Кайзер. Его карие глаза смотрят на меня с расстояния всего в несколько дюймов.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Я не знаю. Мы надеемся, что вы нам расскажете.
Щурясь от желтого света, я пытаюсь разглядеть, кто это «мы» и где я вообще нахожусь. Похоже, я опираюсь спиной о ванну, надо мной возвышается стульчак, а мои раскинутые ноги вытянуты в сторону дверного проема. Рядом с Кайзером стоит какой-то врач, а позади него виднеется темное лицо Кармен Пиаццы, начальника уголовного розыска Управления полиции Нового Орлеана. Пиацца выглядит сердитой.
– Вы ранены? – спрашивает Кайзер. – Они не обнаружили никаких повреждений, но вы были без сознания.
– У меня болит голова. Как вы попали сюда?
– Не думайте об этом. А вот как попали сюда вы?
Я поворачиваю голову, чтобы убедиться, что труп Малика по-прежнему лежит в ванне позади меня. Он там.
– Доктор Малик хотел, чтобы мы встретились здесь. Я приехала.
– Господи! – бормочет капитан Пиацца. – Вы слышали? Нет, будь я проклята, вы слышали это?
Кайзер качает головой.
– Доктор Малик пытался убить вас, Кэт?
Нет, – почти готова ответить я. Но, к счастью, здравый смысл сумел справиться с тем, что случилось.
– Мне нужен адвокат.
Кайзер выглядит разочарованным.
– Вам нужен адвокат?
– Не знаю. Вы можете дать слово, что не станете арестовывать меня?
Он оглядывается на Пиаццу, потом переводит взгляд на меня.
– Вы знаете, что я не могу пообещать этого.
– Тогда мне нужен адвокат.
Он поднимается и отдает распоряжение врачу осмотреть меня. Пока длится осмотр, я слышу, как кто-то приказывает очистить место преступления. Затем до меня долетает приглушенный сердитый голос капитана Пиаццы, а Кайзер звучным баритоном пытается успокоить ее.
– Вы можете идти? – спрашивает Кайзер. Он снова стоит в дверях.
– Думаю, да.
– Тогда пойдемте со мной.
Я поднимаюсь и, бросив последний взгляд на Малика и череп у него на коленях, выхожу за агентом Кайзером на парковочную площадку. Череп не дает мне покоя, но сейчас не время размышлять над этим. На парковочной площадке, прежде пустой, сейчас стоят патрульные автомобили Управления полиции Нового Орлеана, карета «скорой помощи», фургончик коронера и машины детективов без опознавательных знаков. Мы с Кайзером проходим вдоль ряда комнат ярдов двадцать – достаточно далеко чтобы никто не мог нас подслушать.
– Послушайте меня, Кэт. Я приехал сюда с другого места преступления. Наш НСУБ нашел себе шестую жертву.
– Кто на этот раз?
– Вы не кажетесь мне удивленной.
– Мы до сих пор не поймали убийцу. Так почему он должен остановиться?
– Вы не думали, что убийцей был Малик?
– Если бы я так думала, меня бы здесь не было.
Некоторое время Кайзер молча рассматривает меня. Я оглядываюсь на номер и вижу Пиаццу, которая разговаривает с двумя детективами. Взмахом руки она указывает на меня, и оба детектива смотрят в нашу сторону. Они похожи на пару питбулей, ожидающих команды хозяина.
– При убийстве шестой жертвы тот же самый почерк? – спрашиваю я.
– Да. Два огнестрельных ранения, следы укусов, то же самое послание на стене: «Моя работа никогда не закончится». Пока мы работали на месте преступления, в штаб оперативной группы кто-то позвонил и сообщил, что Малик скрывается здесь.
– Снова анонимный звонок?
– Да.
– Тот, кто звонит, и есть убийца, Джон.
Кайзер смотрит на меня взглядом строгого отца.
– Расскажите мне о «группе X».
– Вы ничего не узнали от тех двух пациентов, которые имеются в вашем распоряжении?
– У нас их больше нет. Обе женщины исчезли сегодня утром. Может быть, вчера вечером, не знаю. Я не понимаю одного: как они узнали, что надо смываться? Я проверил записи входящих звонков – никто подозрительный им не звонил.
– Побеседуйте со всеми, кто им звонил, – советую я, понимая, что теперь Энн, пожалуй, единственная, кто может назвать нам пациентов «группы X». Кроме самих женщин, естественно.
Разве что удастся найти документальный фильм Малика. Может быть, он спрятал его где-нибудь в номере?
– Мы проверяем всех, – отвечает Кайзер. – Но вам известно больше, чем вы рассказали.
– Вы не сажаете меня в тюрьму, и тогда мы разговариваем.
– Это может оказаться невозможным.
– Вам нужно раскрыть это дело. Кто шестая жертва, Джон?
Похоже, он размышляет, что мне ответить. Наконец говорит:
– Офицер полиции. Это все, что я могу сказать сейчас. Да и этого говорить не следовало.
– Почему же вы сказали?
– Потому что я должен знать, что вам известно о том, что здесь произошло. Если вы спрячетесь за адвоката, потому что вы параноик, то мы потеряем время, которое уже не наверстаем. Если вам нечего скрывать – имеющего отношения к делу, во всяком случае, – то вы ничего не теряете, если поговорите со мной.
Я хочу поговорить с ним, но знаю, что агент ФБР, несмотря на свои благие намерения, не сможет помешать Управлению полиции Нового Орлеана арестовать меня по обвинению в убийстве, если оно пожелает сделать это. С другой стороны, поддержка Кайзера пойдет мне только на пользу.
– Что вам было нужно от Малика? – спрашивает он.
– Я приехала, чтобы узнать, каким образом моя тетя связана с Маликом. А также прояснить некоторые вещи из своего прошлого.
– Вы поговорили с ним?
– Он был уже мертв, когда я приехала сюда.
– Почему вы были без сознания?
– Моя голова чувствует себя так, словно по ней кто-то ударил.
– Из вашего пистолета стреляли. Пуля попала Малику в грудь.
Меня пробирает ледяной озноб. Могла ли я случайно застрелить Малика? Нет… И тут я с тошнотворным чувством вспоминаю его предсмертный спазм в ванне.
– Если это и правда, то он был уже мертв к тому моменту, как я выстрелила в него. Или близок к смерти. Вскрытие подтвердит это. У него случился нервный спазм, и это напугало меня до смерти. Я выстрелила случайно.
Несколько секунд Кайзер через мое плечо наблюдает за Пиаццой. Потом берет меня за руку и говорит:
– Послушайте меня. Слушайте так, как никого и никогда еще не слушали в своей жизни, и отвечайте только правду. Понятно?
– Я вас слушаю.
– Если бы вы убили Натана Малика, вы бы знали об этом?
На глаза мне падает полупрозрачная пелена, и мгновенно возникает ощущение, что нас с Кайзером разделяет искаженное восприятие. Его или мое, не знаю.
– Что вы имеете в виду?
– В последние несколько дней я много о вас думал. Ваши приступы паники на месте преступления. Ваша история болезни – то, что мне о ней известно, по крайней мере. Характерный почерк преступника, главным образом состоящий из следов укусов, которые можно имитировать. А как это сделать, вам известно лучше, чем кому-либо. И тот факт, что вы подвергались сексуальным надругательствам…
– Кто вам сказал? – перебиваю я, и голос у меня дрожит. – Шон?
– Да.
– Сукин сын!
– Прошу прощения, Кэт. Но я думаю, что «вьетнамский синдром» и прошлое сексуальное насилие могли привлечь вас к Малику, после чего вы стали его пациенткой, даже не сознавая этого.