Автобус неторопливо передвигался по грунтовке, петлявшей меж посадок, и вскоре шоссе скрылось за кронами деревьев. Придя в себя, я аккуратно выдернул из рук онемевшей Светланы ридикюль, достал маникюрные ножницы и слегка надрезал обивку сиденья.-Затем я извлек из кармана куртки наши документы, путевки и засунул их под обивку, постаравшись продвинуть как можно дальше, чтобы не прощупывались при поверхностном осмотре. Избавившись от документов, я немного расслабился и даже рискнул высунуться в проход, чтобы повнимательнее рассмотреть захватчиков. Если они помимо тривиального грабежа начнут выяснять, кто есть кто, и найдут наши документы - я в этом автобусе буду первым кандидатом в покойники. Открыв обручальным кольцом бутылку пива, я приготовился пролить содержимое на сиденье: если чехол будет залит, "чехи" почти наверняка не станут его детально рассматривать. Они в этих вопросах крайне щепетильны, чистоплюи хреновы...
Через некоторое время автобус остановился. Выглянув в окно, я обнаружил, что в расположенной неподалеку рощице стоят два тентованных "Урала", возле которых расхаживают десятка полтора вооруженных "духов".
"П...дец, приехали", - зафиксировало сознание праздную мысль.
- Приехали! - подтвердил здоровенный лентоносец и коротко приказал: - Всем выйти на улицу! Вещи оставить в салоне. Кто не выйдет, пристрелю как собаку!
Пассажиры покидать салон не торопились. Люди передвигались нехотя, несмотря на понукания нервно покрикивающих боевиков, стоящих у двери. Я незаметно вылил пиво на сиденье и теперь стоял враскорячку, ожидая, когда можно будет вылезти в проход.
Поскучав с полминуты, боевик-лентоносец скорчил страшную рожу и гнусаво пообещал:
- Я, бля, вижу, вы ни черта не торопитесь, идиоты! Считаю до двадцати кто не успеет выйти, расстреляю как собаку! - И для пущей убедительности два раза выстрелил из автомата вверх, продырявив крышу "Икаруса". - Раз, два, три... - На счете "18" салон опустел - пассажиры резво высыпали на улицу и сгрудились у автобуса.
- Внимание сюда! - громогласно объявил здоровенный "дух". По всей видимости, он командовал акцией - его слушались. - Мы, солдаты свободной Ичкерии, производим изъятие ценностей для организации борьбы с российскими оккупантами! После этого будете свободны. Мы не желаем вам зла, но жестокая необходимость поставила нас в такие невыносимые условия, что мы вынуждены пойти на экспроприацию! Поэтому прошу понимать правильно: при сопротивлении расстрел на месте...
А в это время боевики уже разделились на три группы: первая расставляла пассажиров лицом к автобусу, руками на борт, и сноровисто производила обыск, вторая забралась в салон и принялась ковыряться в оставленных там личных вещах, а третья распаковала багажное отделение и по-хозяйски копалась в сумках и чемоданах, откладывая в сторону то, что, по бандитскому мнению, могло послужить на благо борьбы с российскими оккупантами.
Дивясь организованности захватчиков и красноречию их командира, я обратил внимание на то, что настала и наша очередь: добравшись до стоявшей рядом со мной Светланы молодой сухощавый "чех" с зеленой косынкой нa голове очень резво (этакий живчик) начал обыскивать мою жену, моментально забрался к ней под юбку и задержал там руку, плотоядно озарившись жадным взором.
Горячая волна ненависти ударила мне в голову: с трудом сдержавшись и подавив естественное желание зарядить живчику в репу, я ухватил его за руки, подтащил к себе и, фиксируя захват, громко произнес, выговаривая каждое слово:
- Эй, вайнах! У тебя знамя пророка на голове! И ты во время газавата лапаешь женщину?! Аллах тебя за это не похвалит!
Живчик сноровисто освободился от захвата и отскочил назад, быстро переведя автомат из-за спины на меня. Впившись взглядом в палец на спусковом крючке, я присел и напрягся, готовый молниеносно метнуться в сторону от плоскости стрельбы и оттолкнуть Светлану. Хотя в принципе я прекрасно понимал, что долго метаться не придется - ичкерские волки порвут на куски.
Рядом с живчиком неожиданно возник лентоносец - командир боевиков. Ударив по плечу изготовившегося к стрельбе соратника, командир слегка оттолкнул его в сторону и пробормотал по-чеченски:
- Тебе что, не терпится? Подождать не можешь, а? Делом займись!
Живчик злобно зыркнул на командира, но смолчал, а я сделал вид, что ничего не понял - ребята могут заинтересоваться, откуда это такой шустрый пацан, почти лысый и сильно загорелый, да еще понимающий чеченский язык.
- Та-а-ак! - командир "духов" приблизился и некоторое время внимательно рассматривал меня, раскачиваясь с пятки на носок и поглаживая кинжал на правом бедре. "Ну вот, началось, - с тоской зафиксировало сознание, а тело начало медленно разворачиваться вправо, чтобы поудобнее долбануть левой ногой на уровне диафрагмы - таким ударом я ломаю сосновую плашку толщиной в 10 см. Куда ты, тело! - Я вернул ноги на исходное положение и с сожалением констатировал, что еще не выпал из режима "война", не успел перестроиться в стадию нормального мирного регулирования. - И, наверное, уже не успею", огорченно констатировало сознание.
- А ты почему такой ловкий, э? - поинтересовался наконец командир "духов", просканировав взглядом мою персону. - Ты почему такой загорелый и стриженый? Э? Ты офицер, да?
На что я тут же, не моргнув глазом, соврал:
- Да какой, в задницу, офицер! Пастух я, бляха, - коров пасу в Ипатово. Тифом токмо что переболел - вот оттого и лысый.
- А откуда ты про газават знаешь? - подозрительно прищурился командир боевиков. - Про знамя пророка, э? Ты для пастуха что -то больно шустрый...
- Дык, телевизер смотрю постоянно, у мине с собой портативный. Насмотрелся про вас - все передачи только и говорят про Чечню... - робко стал оправдываться я и шмыгнул жалостно носом. - А потом, опять же газеты, там, журналы...
- Ну-ка, покажи документы, - прервал меня лентоносец, и я с тревогой отметил, что он переключил внимание на мою супругу, вцепился масленым взглядом в Светкины коленки, так неосмотрительно выставленные на всеобщее обозрение из-за задирания юбки в процессе обыска.