Баалс был заинтересован, нет, даже заинтригован. И я, попивая свой коктейль, рассказал ему, что он будет одиночным пилотом челнока, который примет меня и оставшихся в живых Учеников на борт. Баалс слушал меня внимательно, изредка кивая в знак того, что понял меня хорошо. Я думаю, он остался доволен.
Кажется, с помощью быстроногого эвенка, они смогли встать на след Сутулого. Сначала Алексом овладело отчаяние, когда беглецы пропали после выхода из топи, но Тыкулча, безучастно посматривавший по сторонам, нисколько не волновался. Гудейкон, так он вообще словно робот, тащил и тащил преследователей по молчаливой тайге, изредка повизгивая от нетерпения. Ему, наверное, не нравилось, что люди такие неповоротливые и медленные, что не могут бежать рядом с ним. Собаке не терпелось вцепиться в зверя, которого он чуял за несколько километров. Тыкулча только кивал, когда определял новое направление. И к удивлению спецов вывел-таки их на горячий след.
— Идут к перевалу, — объявил эвенк, — закидывая карабин за спину, — теперь мы их не упустим.
— Сколько времени займет переход? — поинтересовался Бес, кидая взгляд на свои часы.
— До заката мы дойдем, — успокоил его Тыкулча, — но надо быть осторожным. Сверху хорошо видно, кто в лесу ходит. Я иногда медведя так выглядываю, росомаху или оленя. Знать надо, куда идти не стоит….
— Отлично, — буркнул Алекс, — теперь к нему на пушечный выстрел не подберешься.
— Зачем подбираться? — удивился охотник, выглядывая свою лайку, мелькающую далеко в просветах ельника. — Мы обойдем его короткой дорогой, но очень трудной.
— Что за дорога? — заинтересовался Алекс, доставая карту района. Те кроки, которые он составлял несколько лет, здесь не годились. Это был не его район, и поэтому пришлось пользоваться обычной геодезической картой, которую он благоразумно захватил с собой перед началом операции.
— Там есть рудник, — на ходу говорил Тыкулча, и его негромкий голос хорошо раздавался в предзимнем лесу, — в годы войны много людей работало, много умерло. Наши охотники помогали с едой, приносили мясо, шкуры. Туда ведет старая лесная дорога, которую я ищу.
— Лагерь, что ли? — удивился Бес.
— Похоже на то, — согласился Алекс, посматривая по сторонам, — но на картах ничего не обозначено. Или сознательно замалчивали, или очень старый рудник, о котором уже забыли.
Тыкулча, кажется, знал, куда идти. Они перешли один из многочисленных ручьев и стали подниматься по звериной тропке, натоптанной то ли кабанами, то ли оленями, в гору. Петляющая среди корневищ и поваленных деревьев, она постепенно уводила на самую вершину. Слегка запыхавшись — слишком крутой был подъем — преследователи вывалились на макушку горы, с которой открывался хороший вид на таежное море.
— Туда смотрите, — протянул руку эвенк, слегка сощурившись от брызнувших в лицо ярких лучей солнца.
Алекс вскинул бинокль в указанном направлении, поводил из стороны в сторону и тихо выматерился. Потом протянул прибор Бесу.
— Гляди на три часа, там много интересного.
Бес тоже восхищенно крякнул. Хорошо было видно, как пришелец вышагивает по мелколесью, а за ним семенит фигура поменьше.
— Ты красавец, Тыкулча! — сказал Бес, оторвавшись от бинокля. — Как же четко вывел на хвост этой твари! Что делать будем? За ними пойдем?
— Смысл? — пожал плечами Алекс. — Мы и так уже три недели за ними бежим, а все без толку. Надо идти в обход, устраивать засаду на перевале.
— А ты заметил, что вертушки перестали летать? Как-то все затихло, не к добру, — напарник припал к фляжке с водой.
— Это говорит о том, что Тимохин спланировал последнюю фазу операции, и уже давно ждет в урочище, — высказал свою мысль Алекс. — Тыкулча, пошли, давай! Где этот рудник?
Заросшая травой и молодыми соснами и елями вкупе с березами, дорога еще проглядывала в таежной глуши. Она тянулась еле приметной ниткой вдоль скалистых выходов, мимо оврагов, намытых дождями, перескакивала через многочисленные ручейки, и однажды уткнулась даже в широкую предгорную реку с бурными потоками, омывающими гладкие бока валунов. Через речку был перекинут мост, покосившийся и полуразвалившийся, но еще крепко стоящий на лиственничных сваях, которые торчали из воды молчаливыми угрюмыми свидетелями ушедших времен.
— На вид хлипковатый, — вынес свое решение Бес, подходя к мосту.
Он осторожно поставил ногу на поверхность сырых бревен, местами покосившимися, а где-то и упавшими одним концом в воду.
— Ты переходил на тот берег? — поинтересовался он у Тыкулчи.
Эвенк, казалось, усмехнулся. На его обветренном лице эмоции как-то не уживались, и понять было трудно, о чем думает Тыкулча.
— Зачем? — наконец, ответил он. — Зверя я бью далеко от этих мест. О старой дороге знаю от стариков, но сюда не ходил. Мост выдержит, надо идти.
Бес покачал головой в большом сомнении, но движение, пусть и осторожно, начал с небольших шажков. Каждое бревно он проверял на прочность, наступая на него ногой, покачивая и поддавливая. Только после того, как выносил свое решение, делал следующий шаг. Речка была шириной не больше шести метров, но Бес переходил ее чуть ли не четверть часа. Ощутив под ногами твердую и надежную поверхность, он замахал руками, давая разрешение на переправу.
— Здесь тяжелые грузовики ходили, — почему-то вспомнил Тыкулча, подзывая собаку к себе, — ни разу не провалились.
Он с Гудейконом отправился на другой берег. Лайка ступала осторожно, видимо, робея от грозного шума разбивающейся о камни воды под своими лапами. Эвенк шел позади, подбадривая своего четвероногого друга. Там, где провал был особенно широк, они остановились, и охотник подхватил Гудейкона на руки. Так, с собакой на руках, он осторожно прошел по мокрому бревну, и дальше уже обошлось без приключений.
Рудник на территории лагеря оказался заброшенным. Давно и бесповоротно. Это была большая территория, огороженная в свое время колючей проволокой, с бараками и со сторожевыми вышками, от которых остались обгоревшие остовы. Когда-то здесь шквальный таежный пожар выжег все деревянные строения, но странным образом пощадив столбы, на которые и была намотана проволока.
Люди прошли через остатки ворот и направились мимо сожженных бараков к большим отвалам какой-то породы. Пустынное место с проплешинами в виде черных пятен во многих местах, тоскливо завывающий ветер в пустотах рудника навевало настоящую тоску, и Алексу хотелось быстрее пройти эти места, хранившие чью-то боль, страх, унижение. Один негатив. Черные эмоции, затапливающие разум. А еще постоянное ощущение чьего-то злобного взгляда из темных провалов мертвых штолен. Карев понимал, что рационального объяснения он не найдет, не сможет объяснить. Всего лишь мистика мертвого места.
Карев понимал, что это был один из тех лагерей, где добывали стратегический материал, используя труд лагерников. Вот только какой материал? Понимал необходимость такого решения властей, но не принимал формы эксплуатации труда, исповедуемой государством. И пока его мысль формировалась во что-то цельное и объективное, как Бес высказал то, что капитана тревожило.
— А это случаем не урановый рудник?
Мозг прошила догадка. Ну, конечно же! Сразу всплыли в памяти искореженные неведомой силой стволы берез, елей и лиственниц, пригнутые к земле их верхушки, те же странные проплешины на пути к руднику, да и вообще болезненный вид растений.
— Ты знал, что здесь плохое место? — прибавляя шаг, спросил в спину проводника Карев.
— Плохое место, да, очень плохое, — отвечал Тыкулча, — но нам надо идти здесь, можем опоздать.
— Давай-ка валить отсюда, — предложил Бес, — а то у меня уже волосы с головы падать стали.
— Ты же лысый, — справедливо заметил Алекс, — с этим у тебя проблем не должно быть. А вот с другим….
— Но-но! — возмутился товарищ, чуть ли не обгоняя проводника. — У меня жизнь только начинается, а ты меня записываешь в клуб любителей «на полшестого»!