Энди я ничего говорить не стала. Он бы наверняка встал на дыбы, а я не хочу ссориться на ровном месте.
Воскресенье, 24 августа
Сегодня утром в церкви я молилась о том, чтобы Энди передумал забирать документы из колледжа. Начало занятий чуть больше чем через две недели – восьмого сентября. Боже, прошу тебя, пусть он одумается. Мы очень друг друга любим, но я считаю, что рассказать все тете Лилиан сейчас – неправильно. Кроме того, мне кажется, он слишком торопит события. Я ведь не беременна.
Понедельник, 25 августа
Сегодня утром Джек подошел к моему столу и спросил, как насчет того, чтобы пообедать во время перерыва вместе. Первым делом я подумала, что если об этом когда-нибудь узнает Энди, то он очень рассердится. А потом я решила: а чего здесь, собственно, такого. Только нельзя забывать, что Джек женат. Поэтому я сказала: «Большое спасибо, Джек, за приглашение, я очень ценю ваше внимание, но вы женаты и все такое. Я знаю, что у вас есть супруга и четырехлетняя дочка». (Это мне Хейди рассказала.) А Джек мне: «Да и что с того! Я всего-навсего спрашиваю, хотите ли вы со мной пообедать, или нет. Я не зову вас с собой ни в Сингапур, ни в полугодовое турне по странам Востока». С одной стороны, мне это показалось забавным, а с другой стороны, я решила, что он со мной достаточно честен, и ответила: «Хорошо, почему бы и нет, давайте пообедаем вместе».
Он потрясающий человек.
Привлекательным его не назовешь, но у него очень интересная внешность. В нем явно чувствуется характер. У него каштановые волосы, но очень темного оттенка, почти черные. Глаза – голубые, а рост – около метра восьмидесяти, хотя я могу и ошибиться на несколько сантиметров.
Он рассказал мне, что его отец работал на угольной шахте где-то в Пенсильвании. Название города я не запомнила. Джек уголь не добывал, ему повезло в восемнадцать лет выиграть стипендию, и он уехал из той дыры учиться в колледж. С женой он познакомился, когда еще учился на бакалавриате в Мичигане. Некоторое время она работала, чтобы он смог закончить магистратуру. В тресте он начал работать всего четыре года назад, незадолго до того, как у него родилась дочь, но все равно он надеется, что его скоро повысят до помощника управляющего.
Еще он предупредил меня, чтобы я не истолковывала его приглашение пообедать превратно. Он не собирается ни с кем заводить отношений и считает наш обед столь невинным событием, что сам расскажет о нем жене. Кроме того, мне всего семнадцать лет, а совращение несовершеннолетних его не интересует. При этом он был вынужден признать, что я хорошенькая, и, если его жена спросит о моей внешности, он ей скажет, что я настоящая красавица. Я из-за него вся раскраснелась. Правда-правда. Ну, честно, какая из меня красавица? Но с его стороны было очень мило сказать мне такие вещи.
Я рассказала Энди, что пообедала с Джеком.
Я не упомянула, что Джек назвал меня красавицей.
Когда я все рассказала Энди, он очень надолго замолчал. Потом, когда все улеглись, а мы с ним вдвоем сидели в гостиной и смотрели телевизор, он вдруг ни с того ни с сего сказал: «Ты меня больше не любишь? Я тебя правильно понял, Мюр?»
«Ты рехнулся?» – говорю.
Он высморкался. Наверное, он плакал.
Ну, конечно же, я его люблю.
Я его обожаю.
Вторник, 26 августа
Сегодня я получила ответ на письмо, которое отправляла в авиакомпанию «Юнайтед Эйрлайнз». Я не говорила Энди, что им писала (кроме «Юнайтед Эйрлайнз», я отправила письмо еще в одну авиакомпанию). Теперь Энди желает знать, почему я от него это скрывала. Я ответила, что ничего от него не скрывала, а он сказал, что скрывала, раз написала в авиакомпанию, а от него это утаила. Он осведомился, что я собираюсь делать. Устроиться на работу в авиакомпанию? Мотаться по всему свету? Я ответила, что у «Юнайтед Эйрлайнз» нет международных рейсов и ее самолеты летают только по США. Тут он рассердился, схватил меня за запястье и велел не дразнить его, когда он со мной серьезно разговаривает. Он сказал, что я прекрасно поняла, о чем он говорил. Для него нет никакой разницы, буду ли я мотаться по всему свету или только по США. Если я устроюсь на эту работу, то мы подолгу не будем видеться друг с другом. Я ему ответила, что меня еще ни на какую работу не взяли, я даже документы не подавала. Я просто написала письмо с кое-какими вопросами. Кроме того, в буклетах «Юнайтед Эйрлайнз» сказано, что у соискательниц на должность стюардессы должно быть как минимум полное среднее образование, а возраст – не меньше двадцати лет. Ну а я, во-первых, бросила школу, а во-вторых, мне даже нет восемнадцати лет, восемнадцать мне будет только в марте. Так что, даже если я в один прекрасный день решу стать стюардессой, речь идет о планах на далекое будущее. Энди сказал, что стюардессы – это обычные официантки, просто они летают на самолетах. Я что, хочу стать какой-то сраной официанткой? Тут уже я не выдержала и взорвалась. «А ты кем хочешь стать? – говорю. – Официантом в закусочной?»