— Какая вам польза от этого заложника? — отчаявшись, спросил он. — Вы говорите, что знаете спартанские обычаи. Они не пойдут на сделку с вами из-за жизни одного парня.
— Думаешь, мне нужен заложник? — спросил кузнец, голос которого перешел в визг. Речь идет не о сделке. Я много лет ждал этого мгновения. Речь идет о мести.
— За что?
— За десятилетия спартанского ига.
Кузнец снова опустил клеймо в огонь и стал вращать его среди углей.
«Я должен что-то придумать», — решил Лисандр.
— Возьмите меня вместо него. Этот парень ничего не значит — от него одни неприятности в казарме.
Демаратос, ослепленный болью, нахмурился от недоумения.
— Я знаю, кто этот мальчик, — огрызнулся кузнец. Он поднял свободную руку. На его ладони лежал Огонь Ареса.
— Он — Лисандр, внук эфора Сарпедона, он вышел из рода самого легендарного Менелая.
Лисандр вдруг похолодел. Этот мужчина знал о происхождении Огня Ареса со времен самого Менелая, одного из первых спартанских царей, который сражался у Трои.
— Нет, он не…
— Да, это правда, — прошептал Демаратос. — Я сын Торакиса.
— И в промежутке между Троей и сегодняшним днем был еще один член этой семьи, презираемый каждым жителем Тарента. Это Аристарх.
«Аристарх?»
Лисандру это имя ничего не говорило.
— В казарме вам ведь не рассказывают о нем, правда? — спросил кузнец.
Может, это какая-то хитрость? Лисандр покачал головой. От его пота одежда прилипла к телу, а язык пересох. Кончик меча жителя Тарента упирался ему в горло. Одно неосторожное движение, и кровь обагрит пол.
— К чему им рассказывать о нем, — продолжил кузнец. — Аристарха изгнали с его земли — он был незаконным сыном могущественного Ликурга, рожденным рабыней из илотов. Вы таких людей называете полукровками. Сам Ликург отправил его сюда вместе с другими такими же. Их вышвырнули из Спарты за нечистую кровь. Проклятая статуя Аристарха много поколений стояла на ступенях храма, напоминая нам о том, что мы несчастные рабы.
У Лисандра подкосились колени, пока до него доходил смысл слов кузнеца.
— Статуя с Огнем Ареса… — пробормотал он. — Аристарх был полукровкой?
— Они все полукровки! — рассмеялся кузнец, точно помешанный. — Вы, спартанцы, гордитесь своим происхождением, своими корнями в прошлом. — Он приблизил клеймо к Демаратосу. — Так вот, кровь этого Лисандра не чище, чем вода в сточной канаве.
У Лисандра от жары закружилась голова. Если Аристарх был полукровкой, то значит, таковыми были все его прародители. Значит, таков Сарпедон, его отец Торакис, дядя Демократес. Даже Кассандра… никто из них не был чистокровным спартанцем. Ему нужно выиграть время.
— И Аристарх основал Тарент?
— Основал? Нет. Тарент стоял здесь задолго до того, как сюда пришли эти полукровки — спартанцы. Мои предки ловили здесь рыбу и мирно возделывали виноградники. К чему нам было оружие и война? Нет, нас поработили захватчики. Они сделали из нас таких же рабов, как их илоты.
Теперь Лисандр догадался, почему Демаратоса пощадили на рыночной площади. Этот человек считал его ответственным за все беды Тарента. Его ненависть горела столь же сильно, как и кузнечный горн.
— Но Огонь Ареса принадлежит мне, — заговорил Лисандр. — Мне его вручили в Спарте.
Кузнец что-то пробормотал.
— В конце концов, его же люди изгнали Аристарха из Тарента. Им надоела его жестокость. Не удивлюсь, что он все же вернулся в Спарту — волка всегда тянет к логову.
Мужчина с мечом произнес несколько непонятных слов, и кузнец, державший в руке клеймо, сказал:
— Мой брат говорит, что вас обоих следует прикончить.
Лисандр поднял руки.
— Послушайте меня. Этот парень не Лисандр. Лисандр — это я.
Мужчина откинул голову назад и безудержно расхохотался.
— Спартанец, я восхищен твоей храбростью, но я не глупец. Не испытывай меня ложью.
«Я во всем виноват», — подумал юноша.
— Я говорю правду. Я отдал амулет этому парню — его зовут Демаратос — потому что мне больше не хотелось хранить его у себя. Я чувствовал, что не заслуживаю его, что ему не место на моей шее. Я тоже был полукровкой, илотом, работавшим на полях. Это амулет моего отца, но с тех пор, как он достался мне, меня преследуют одни несчастья и страдания. Если бы такое было возможно, что амулет воскресит дорогих мне людей, я бы вернулся на поля и работал бы там до конца своих дней. Амулет стал проклятием.
— Ты говоришь убедительно, играя словами, как защитник в суде, — ответил кузнец. — Но я тебе не верю. Этот парень умрет за то зло, которое причинил его предок. — Кузнец положил клеймо и взял молоток. — Я переломаю ему кости, как Аристарх сломил дух моего народа.