И решительно оттолкнув распалившегося кавалера, она скрылась в соседней комнате, хлопнув дверью.
- Ничего, строптивица, дай срок. Ты будешь моей! – крикнул ей вслед король Полавы.
* * * * *
По договорённости с Бурмидором, полавы должны били покинуть столицу и вернуться домой, сразу после «восстановления справедливости». Но неделя шла за неделей, Севолод уже давно вернулся на свой престол, а иноземцы и не думали уходить. У святоградцев стали закрадываться подозрения, что они и вовсе хотят перезимовать в столице на их харчах. Бояре тоже недовольно ворчали. А более всех недовольство высказывал Верховный волхв Исидор, вернувшийся вместе с Севолодом к исполнению своих обязанностей.
- Полавы всюду бесчинствуют и народ грабят, - сетовал он Великому Кагану, - А хуже того, веру нашу истинную притесняют, охальники. Того и гляди схинии закрывать начнут и поклоняться Светлому Духу запретят. Насадят нам тут свои западные культы.
- Ну, полноте, владыка, не сгущай краски, - отвечал с раздражением Севолод, - Уверен, до такого не дойдёт.
- Дык всякое произойти может, государь, - не унимался волхв, - Гляди, вон из Полавы ужо всякие западники понаехали. Не к добру они здесь. Чует моё сердце, неладное они затевают супротив нашей веры. Подумай об том, пока не поздно.
- Ладно, ладно, владыка, подумаю.
Но что было делать? Сам Великий Каган не чувствовал себя хозяином в своём же доме. Даже каганские покои занял тесть и его чванливые воеводы. А Севолод с женой обосновался в боковом крыле, где раньше жили при дворе нарочитые люди Велимира. Надо было что-то предпринять. И Севолод решил подключить жену, чтобы уговорила отца вернуться домой.
Княгиня Анна, урождённая полавская принцесса, была женщиной властной и самолюбивой. Она с детства тяготилась тиранией отца. Потому и с радостью согласилась выйти замуж за склавинского княжича, лишь бы вырваться из родительского дома. И она не меньше мужа стремилась к власти и тяготилась жесткой тиранией своего свёкра Велимира. Став Великой Каганшей она, наконец, смогла удовлетворить свои амбиции. Быть правительницей огромного государства было весьма лестно для неё. Но продлилось всё это не долго.
И вот теперь всё возвратилось снова. Опят её отец, со своим двором и снова они зависимы от чьей-то милости. Для неё это было также невыносимо, как и для Севолода. Хотя она и любила отца, но делиться властью не желала, даже с ним.
Анна энергично, но аккуратно взялась за дело. Она конечно же знала о страсти своего отца к младшей сестре мужа. Поэтому, первым делом, тайно отправила письмо матери в Полаву, надеясь, что скандал заставит отца вернуться. Но большой надежды на это не было. Поэтому Анна пошла дальше. Она пыталась всячески намекнуть мнительному родителю, до смерти, опасавшегося заговоров своих многочисленных и высокомерных вассалов, что чем дольше он отсутствует в королевстве, тем больше вероятности заговора против его власти в самой Полаве.
И матери, и дочери было на руку скорейшее возвращение короля домой, поэтому они быстро объединились. И вскоре из Полавы пришло два тревожных письма, в которых сообщалось о зревшем якобы заговоре вельмож, воспользовавшихся длительной отлучкой короля.
Это сработало, но лишь наполовину. Бурмидор не на шутку забеспокоился. Слал в Полаву грозные письма. Предоставил Главному полицмейстеру дополнительные полномочия, но возвращаться категорически не хотел. Севолоду было не понятно это упорство. Но Анна, по-женски, обо всём догадывалась. Причина была в Радославе. Старый король совсем потерял голову от страсти. Княжна же держалась с ним гордо и неприступно, несмотря на все его усилия и посулы. Дорогих подарков тоже не принимала, неизменно отправляя их назад.
Бурмидор с каждым днём всё мрачнел. Неудовлетворённая страсть буквально съедала его изнутри.
- Как твоё здоровье, батюшка? – заботливо проговорила Анна, входя в покои отца, - Что-то ты неважно выглядишь. Уж не хворь ли какая тебя одолела?
Это было правдой. Бурмидор в последнее время сильно осунулся, ходил вечно мрачный и раздражённый. Даже утратил свой былой здоровый аппетит.
- Я здоров, - коротки и раздражённо отвечал он.
- Полноте, отец, я же вижу твою кручину, - вкрадчиво продолжала Анна, - И знаю в чём дело.
- Ничего ты не знаешь, - опят буркнул король, отвернувшись к очагу.
- Я знаю причину твоих страданий, отец. И зовут эту причину Радослава. Угадала?
- Откуда тебе известно? Глупости всё это, – Бурмидор резко повернулся лицом к дочери, - Кто ещё в курсе этой чепухи?
- О Боги! Какие же вы, мужчины, все наивные, - воскликнула Анна, - Да об этом уже пол города знает. Это же даже малое дитя узрить способно. Всё яснее ясного. Даже матушке всё известно.
- Как?! – вскочил король со своего места, - Кто ей эту глупость сообщить мог? Отвечай. Я его головы лишу.
- Опомнись отец, у слухов головы нет. Её не отсечёшь. И рот всякому тоже не заткнёшь. Злые слухи можно пресечь, лишь устранив повод.
- Ну и пусть болтают! – упрямо сдвинул брови Бурмидор, - Я – король и никому не обязан давать отчёт в своих действиях или пристрастиях.
- Верно, государь, - поклонилась Анна, - Отчёт в своих пристрастиях ты давать не обязан, а вот власть свою оберегать от посягательств обязан.
- О чём это ты, Анна? – насторожился король, - О каких посягательствах ты говоришь.
- Да ты и сам знаешь. Разве тебе не ведомо о заговорах, которые вельможи за твоей спиной плетут, пока тебя нет. Давно уже пора раздавить этих злобных интриганов. Да только из Святограда этого не сделать.
- Ничего мои министры и Полицмейстер справятся. Но то им строгие указания даны.
- Это вполне возможно. Только если они сами не примкнут к заговорщикам.
Король побледнел и нервно заходил по комнате. Выстрел попал в цель. Этого Бурмидор и сам опасался, зная своих высокомерных вельмож, которых он смирил лишь силой оружия. Почувствовав ослабление этой силы, они запросто могут поднять голову. И тогда снова принудить их к покорности будет уже на так легко.
- Подумай, отец. Рано или поздно, но вернуться домой придётся, если конечно, ты не собираешься перенести свою столицу в Святоград. А вернувшись, как бы тебе застать там уже совсем другого короля. Не дайте Боги такого ужаса, - продолжала Анна, - Не хотелось бы, батюшка, чтобы тебе пришлось воевать за возвращение своего же собственного королевства.
- А как же вы с Севолодом? – рассеяно спросил Бурмидор, думая о своём, - Ведь и Яррила и Ратимир живы и здоровы. Они могут снова выступить против вас. Как же вы управитесь без меня?
- Мы тебе безмерно благодарны за помощь, отец. Но теперь мы и сами управимся. Об этом можешь не беспокоиться, - заверила его дочь, - И пока мы на престоле Склавиния будет вечным другом и союзником Полавы. В том можешь не сомневаться.
- Хорошо, я подумаю, - неопределённо отвечал Бурмидор.
- Я понимаю твои сомнения, - Анна пошла в последнюю атаку, - Ты переживаешь из-за Радославы, я всё понимаю и, поверь, не осуждаю. Вижу, что тобою двигают благие намерения и тебе тяжело с ней расстаться. Но, так в чём же дело – возьми её с собой в Полаву! Хоть матушка и будет недовольна, но она – женщина. Смирится, как и всегда.
- Так ведь не поедет же, чертовка! – Бурмидор в сердцах стукнул кулаком по спинке кресла, - Упрямая, как все склавины.
Громкий смех Великой Кагнаши прокатился по всей светлице. Анна смеялась от души. Бурмидор непонимающе уставился на свою дочь.
- Ох и рассмешил ты меня, отец! – еле успокоилась она, - Вот уж не думала, что великий король Полавы Бурмидор, покоритель Святограда будет спрашивать чьё-то согласие, чтобы взять то, что ему принадлежит по праву победителя. Да кто её спрашивать то станет?
- Так что же, по-твоему, мне её теперь насильно наложницей своей сделать? Если уж по праву победителя.
- А хоть бы и так, - вскинула брови Каганша, - Не захотела добром оказанную ей честь принять. То пусть пеняет на себя. Не престало великому государю отказы терпеть.