- Ясно, княже. А коли он не послушает, что тогда?
- Тогда ответишь, что брат его, князь Яррила, волю его уважает и неволить не станет. Передашь грамоту, поклонишься и в обратный путь. На том твоей миссии – конец. Далее ярл Агонар действовать будет, как ему приказано. Ты тогда ему не перечь и ничего более не предпринимай, на то моя княжеская воля. Сразу назад возвращайся. Смекаешь? Воротишься и послом к другим моим братьям направишься. Всё уразумел?
В спальне наступила тишина. Было слышно, как большая муха, отчаянно жужжа, билась в слюдяное окошко в напрасных попытках вырваться наружу. Путянич невольно почувствовал себя такой же мушкой, у которой тоже нет выхода. Он долго смотрел то на князя, то на Будая. Яррила ждал. Наконец, боярин склонил голову:
- Я всё уразумел. Всё будет как ты велишь, государь, - смиренно проговорил он, но не удержался и добавил с горечью, - Значит, таки решился, княже, на недоброе?
- Речь не об том. Наперёд добром всё же хочу действовать. Смекаешь? Для того и посылаю вперёд тебя, а не ярла. Уразумей сие, боярин. Крови не жажду. Мы же – братья!
Старградский боярин молчал, опустив глаза. Видно было, что душа его терзалась сомнениями. Наступило недолгое молчание.
- А уж коли добром не выйдет, то по-иному решу, - продолжил Яррила, видя его смущение, - Стол Великого Кагана один. Вдвоём на нём сидеть не сподручно будет, даже хоть бы и с братом. Разумеешь сие, Путянич? Честность твою уважаю и неволить не стану. А потому ещё раз спрошу прямо. Ты – со мной будешь? Пойдёшь до конца, каково бы не стало? Аль в стороне останешься? Решай. Любое твоё решение приму с честью. Говори – не робей.
На этот раз пауза не затянулась. Путянич тряхнул курчавой головой, как бы отбрасывая последние сомнения и решительно заявил:
- Всегда был с тобою, княже, что в сече, что на пиру! В добром ли деле, аль в худом! Буду и теперь подле тебя до конца. В том не сомневайся. Ты государь наш – твоя и воля. Тебе за всё и ответ держать. Но надеюсь не придётся браться за худое. Ведь тебе и самому сие не по сердцу.
- Верно, друже. Не по сердцу. Всегда хочу добром всё решать. Ну а коли придётся…. Что ж, другого пути не будет. Сам не приму греха на душу и тебя, друга своего ближнего, не попрошу. Ярл пусть всё сделает, как сам посчитает нужным. Ты не встревай.
- Благодарю, княже, что не неволишь и не велишь греха на душу брать. Всё уразумел. Отче, дай благословение на дорогу, - обернулся Путянич к волхву.
- И последнее. – Ярослав обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом, - Всё, что сказано в этой горнице сегодня – здесь должно и остаться. Никто более не должен знать об этом! Ни одна живая душа. Никому ни слова, даже под пыткой. Стану Великим Каганом – всех озолочу и возвышу. Отступников – сурово покараю. Пощады тогда не ждите. Дело государево. Отныне десница моя крепка будет. А теперь – в путь!
- Добро. Вижу, что станешь ты мудрым правителем, князь Яррила, - проговорил Иллиазор, - Будь благословенно имя твоё и дело!
- Спасибо, владыка, на добром слове, - поклонился князь в ответ, - Не токмо для себя стараюсь, но и за всю Склавинию радею.
Все поднялись. Агонар молча направился к двери. Будай вышел вслед за ним. Старградский боярин подошёл к Иллиазору за благословением и преклонил колено. Долговязый волхв, как обычно, неразборчиво забубнил молитву и в конце простёр свою костлявую руку, осеняя склонённую голову боярина священными действиями:
- Во имя Светлого Духа! Благословляю, сын мой, пусть его сила с тобою будет!
Во дворе, тем временем, Будай взял Агонара под руку и отвёл в сторону. Убедившись, что их никто не слышит, тихо перешёл на сунейский язык:
- Не очень я надеюсь на Путянича. Человек он верный, но мягковат и нерешителен. Чересчур уж совестлив, может начать колебаться, - наставлял он ярла, - Хотя он и главный в посольстве, но случись в том нужда, ты его не слушай, делай всё как мы условились. Ну, а коли поперёк встанет – не щади. Мы на тебя в надежде, ярл. Уразумел?
Агонар угрюмо кивнул и сплюнул на землю. Будай знал, что у сунеев это означало решительное «Да».
- Вот возьми ещё на дорожные расходы, - боярин незаметно протянул ярлу тугой кошель-калиту с золотниками, - Как вернётесь втрое больше получите.
Не говоря больше ни слова, Агонар проворно спрятал кошель под плащом и, повернувшись к Будаю спиной, направился к своим людям, наблюдавшим издалека как их предводитель шепчется с первым боярином.
Между тем, на крыльцо княжеской избы спустился сам Яррила в сопровождении Путянича и Иллиазора. Князь на прощание обнял и по традиции трижды облобызал боярина. Путянич сбежал с крыльца, поклонился князю и волхву, легко вскочил в седло и махнул ратникам, дежурившим у ворот, чтобы те открывали ворота. Заржали застоявшиеся кони, заскрипели телеги и всё посольство медленно двинулось со двора, поднимая на сухой от зноя летней дороги столбы пыли.
* * * * *
К вечерне, как и обещал Будай, князь призвал к себе Благояра. Войдя в просторную княжескую гридницу, святоградец застал Ярослава за большим столом, заваленным свитками пергамента, перьями и печатями.
Ставни были уже аккуратно притворены и комната тускло освещалась большой масляной лампой, подвешенной к потолку, а так же несколькими сальными свечами, стоявшими на столе на глиняных подставках. Подняв голову от пергамента, к котором он только что прикрепил свою печать, князь приветливо улыбнулся столичному ратнику:
- Входи, Благояр. Вот закончил токмо последнюю грамотку. Завтра рано по утру отправитесь в обратный путь. Сказывал Будай, торопитесь вы шибко. Пошто такая спешка. Аль не по нраву у нас гостить?
- Благодарствую, княже, за гостеприимство, - отвечал тот с поклоном, - Во истину грех роптать, всё у нас в чести здесь было. Но ведь как ни сладко в гостях, а домашняя репа всё одно слаще будет. То давно всем известно. Да и сестре твоей обещались мы ответ борзо передать, без промедления. А сами тут застряли.
- Знаю, знаю. То не ваша вина, - махнул князь рукой, - Ждёт она с нетерпением. Но борзо не вышло. Другие дела были. Тепереча вот закончил. Более медлить ни к чему.
Ярослав поднялся и своей хромающей походкой обошёл стол. Встав напротив Благояра, он протянул ему свиток пергамента, перевязанный золотистым шнуром.
- Вот, бери, друже. Грамота сия зело как важна. Сбереги её любой ценой. Вручишь сестре моей в личные руки. Гляди, чтоб никто другой её не заполучил. Коли приключится худое – уничтожь её.
- Не беспокойся, княже. Всё исполним.
- А это тебе и твоим людям за верную службу.
Князь подошёл к большому кованному сундуку, стоявшему в углу у окна, откинул тяжёлую крышку и извлек из него небольшую кожаную калиту, набитую серебряными монетами.
- Вот возьми, друже. Поделишь на всех, как сам пожелаешь. Да зайди к моему тиуну. Он дорожных припасов, сколь надо, выдаст. Кони ваши отдохнули. Надо ли ещё чего, сказывай не робей.
- Благодарствую, княже, за заботу твою, - преклонил колено Благояр, принимая калиту и грамоту, - Ничего более нам не надобно. Поспешим домой.
Яррила обнял дружинника за плечи и поднял с колена. Пристально посмотрел ему в глаза:
- Ну, благословит вас Светлый Дух! Надеюсь ещё свидимся, друже. Помни – князь Яррила завсегда другом твоим будет. А теперь - ступай. Надо выспаться на дорогу.
Отвесив князю земной поклон, Благояр коротко помолился на образа в красном углу и вышел из гридницы. Вернувшись к своим отроками, он поведал, что завтра рано по утру они отправляются в обратный путь. Мала решено было оставить до полного выздоровления в Радове, под опекой Захария. Дальняя дорога пока ему была не под силу. Про запропастившегося куда-то Локи и вовсе все позабыли. Решили, что он сам подался из села своей дорогой. Остальные стали собираться.