Заперев дверь, я привычно дважды подергала ручку. В доме еще одна квартирантка – очень тихая молодая бухгалтерша на втором этаже, и хозяин, который не лезет в чужие дела. Именно о таком жилье я мечтала.
Пересекаю границу Лондона, и машин становится заметно меньше. Проезжаю маленькую деревеньку. На остановке ждут дети в желтой с коричневым школьной форме. Сбрасываю скорость до тридцати километров в час и внимательно слежу за ними. Проехала без происшествий – это еще одна обязанность водителя. Однако я невольно взглянула в зеркало заднего вида проверить, все ли в порядке. Дети указывали пальцами на мою машину – «Жука» 1972 года, которого много лет назад мне подарил мой отчим Дэвид (в основном из чувства вины). Да, «Жук» обращает на себя внимание. В Арчвиле его тоже будут провожать пристальными взглядами. Что, если кто-то из заключенных запишет номер и потом каким-то образом отыщет меня? Надо было ехать на общественном транспорте, особенно с учетом того, что пора менять покрышки, однако тюрьма находится в нескольких километрах от ближайшей станции и автобусной остановки. Неприятный холодок понемногу распространяется под ложечкой. Начинает накрапывать дождь.
Следуя неприметному указателю «Арчвильская тюрьма Ее Величества», сворачиваю влево.
Сразу за поворотом тюремные корпуса-домики выросли передо мной будто из-под земли. Все казалось совершенно иным, чем когда я приезжала на собеседование. То была разведка, проба воды, «возможно», а не «определенно».
Теперь я здесь насовсем – ну, то есть на три дня в неделю в течение года (с правом продления контракта еще на год при согласии обеих сторон). Горло сжалось. Уже проявилась клаустрофобия, а ведь я еще даже не вошла в учебку!
Мне велели поставить машину на парковке для персонала, а не для посетителей. Во рту пересохло: а что, если здесь окажется нестерпимо плохо? Вдруг я не справлюсь? Меня отпустят, дадут уехать? Сердце стучало в такт усиливающемуся дождю. Я достала из багажника зонтик, коробку с красками, кисти и стопку бумаги.
– Разрешите донести, мисс?
Молодой человек. Довольно длинные волосы и плохие зубы.
– Спасибо. – Не желая показаться недружелюбной, я добавила: – А вы давно здесь работаете?
Он ухмыльнулся:
– Я заключенный.
Только тут я заметила оранжевый комбинезон под черной курткой.
В колледже студенты всегда вызываются донести учебные пособия, но это же преступник! А вдруг он на меня нападет? Мама была права, надо было отказаться. Даже после того, как у меня хватило ума сюда съездить.
– Не надо, я справлюсь.
– Точно?
Я чувствовала, что обидела его, но ничего не могла с собой поделать. Я плохо знаю правила – а вдруг я нарушу инструкцию, разрешив ему нести мои вещи? Нагруженная, как мул, я подошла к табличке «Ресепшен». За столом сидела женщина в черной форме, немного напоминавшей адвокатскую мантию. Она окинула меня подозрительным взглядом.
– Я в первый раз, – сказала я, подавая письмо о приеме на работу. – Мне сказали подойти сюда.
Она нахмурилась:
– Вас нет в списке.
Я ощутила панику и облегчение. Может, мне скажут отправляться домой?
– Но охранник в воротах обо мне знал.
– Это не одно и то же. Кто сказал вам сюда подойти?
– Секретарь начальника тюрьмы.
Охранница выкатила глаза:
– Уволилась, и с плеч долой!
– Я не знаю.
Выразительно вздохнув, женщина буркнула:
– Эти здесь надолго не задерживаются.
Даже в моем тревожном состоянии мне показалось, что говорить такие вещи крайне бестактно.
– Придется звонить, – сказала охранница так, будто это моя вина.
В ожидании я посматривала в окно – сквозь решетку можно было разглядеть очередь заключенных. Один из них поднял голову и подмигнул – тот самый, кто предлагал донести мои краски. Я поспешно отвернулась.
– Вам нужно подойти за ключами, – сообщила охранница, с грохотом положив телефонную трубку на аппарат. – Что у вас там? – спросила она, указывая на мои коробки.
– Краски, – я вспомнила инструкцию. – Ничего опасного.
Охранница рассмеялась:
– Да вы знаете, что здешний контингент может сделать с краской? Брызнет вам в глаза, ослепит и выиграет время для побега!
– Но это же открытая тюрьма, – смутилась я. – Мне казалось, тут такого не бывает.