У меня запылали щеки. Почему я решила, что для нее это не имеет значения? Неужели она что-то говорила Киту за моей спиной? Неужели обида Кита уже была подготовлена и поэтому он обрушил ее на Энди?
Сара со времени пожара находилась в ожоговом центре вместе с Китом, и у нас не было возможности пообщаться. Мы говорили по телефону, но лишь о состоянии Кита, которое было очень тяжелым – он все еще боролся за жизнь. Сильнее всего были обожжены руки и одна сторона лица, но имелся также ожог легких, и Кита держали в медикаментозной коме, боясь, что он умрет от болевого шока.
Нет, никто из нас не поощрял противостояние между нашими детьми. Может, она о нем даже не знала. Она наверняка думала лишь об одном – как сделать так, чтобы Кит поправился. Я предложила ей помочь в оплате любых расходов, которые не покрывала медицинская страховка ее мужа, но она сказала, что у нее все в порядке. Мне показалось, что она разговаривала со мной холодно, но, возможно, это было лишь плодом моего воображения? А может, я чем-то оскорбила ее? Или ее просто мучило то, что Энди цел и невредим, а ее сын находится на грани между жизнью и смертью?
Все вокруг меня внезапно встали. Даже Энди. Я была так погружена в свои мысли, что забыла о гимне, слова которого были напечатаны на обратной стороне программки. Я встала, но не могла заставить себя петь. Энди и Мэгги тоже молчали. Интересно, о чем они думали?
Много лет назад Сара помогла мне круто изменить жизнь. Когда мне вернули из воспитательного дома Энди, ему был всего годик и я понятия не имела, как обращаться с маленьким и совершенно незнакомым ребенком. В свое время отцом и матерью для маленькой Мэгги являлся Джейми. С Энди же мне помогла Сара. Кит был примерно на год старше Энди, и в моих глазах Сара стала почти божеством – матерью, которой я хотела подражать. Кит был прелестным малышом, и наши мальчишки подружились. Так продолжалась до тех пор, пока Энди не исполнилось девять. Именно в этом возрасте Кит стал прислушиваться к тому, что говорили другие мальчишки, и мой, не похожий на других сынишка стал для него обузой. Энди никогда по-настоящему не воспринимал этот остракизм. Он считал, что все вокруг его друзья, начиная со школьного вахтера и заканчивая незнакомцем, улыбнувшимся ему на улице. Хотя в последние годы, к моему облегчению, Кит и Энди отдалились друг от друга. Однажды Кита обнаружили пьяным, пару раз он прогуливал школу, а прошлым летом у него нашли унцию марихуаны. Я считала такое влияние пагубным для Энди. Мой сынишка мечтал быть таким же, как другие, и, принимая во внимание его импульсивность, можно было только гадать, как далеко он мог зайти в достижении этой цели.
Мы снова сели, и я почувствовала угрызения совести, поскольку совсем забыла о заупокойной службе. Преподобный Билл вытер платком глаза и торжественно пообещал, что «новая церковь мемориала Друри будет воздвигнута на руинах старой», обведя чувствительным взглядом всех, кроме меня и моих детей. Без преувеличения. Я видела, как его взгляд упал на человека, сидевшего рядом с Мэгги, потом быстро переместился на Кармайклов, сидевших по другую сторону Энди. Мы были отступниками, и преподобный Билл уже давно испытывал к нам недоброжелательность. Тем не менее я сочувствовала этому человеку. Хотя его конгрегация планировала построить новую церковь, они потеряли старую. Я знала, несколько семейств говорили о том, что надо подать на него жалобу за халатность. Также ходили слухи, что преподобный Билл сам мог совершить поджог, чтобы получить страховку. Я не была его поклонницей, но считала, что эти подозрения беспочвенны.
Я перевела взгляд на Маркуса. Его лицо было усталым, и я впервые обратила внимание на признаки возраста, которые стали отчетливо видны. Но ведь он был еще молод – всего тридцать восемь. На три года моложе меня. Впервые я представила, каким он будет в старости. Такие мысли никогда не посещали меня, когда я смотрела на Джейми. А ведь ему было всего тридцать шесть, когда он умер.
Преподобный Билл и Триш поменялись на сцене местами. Триш облизал губы, готовясь говорить с публикой.
– Наша община навсегда стала другой после этой ужасной трагедии, – начал он. – Мы оплакиваем тех, кто лишился своих жизней, и молимся за тех, кто выздоравливает от жестоких ран. Но я прошу вас оглянуться вокруг и почувствовать поддержку друг друга. Мы сильны и жизнестойки, и пойдем вперед вместе, никогда не забывая того, что произошло в субботу в Серф Сити.