Асприн Роберт & Эбби Линн
Кровные узы
РОБЕРТ АСПРИН & ЛИНН ЭББИ
МИР ВОРОВ - 9
"КРОВНЫЕ УЗЫ"
С. Саксин и О. Степашкина - перевод с английского, 1999 г.
Санктуарий - город искателей приключений и изгоев общества. Здесь люди и не люди живут по законам мужества и силы, подлости и коварства. Кажется, что все мыслимые и немыслимые пороки нашли себе пристанище в этой обители авантюристов, воинов и магов - Мире Воров.
Добро пожаловать в Санктуарий!
ОГЛАВЛЕНИЕ
Интерлюдия. Роберт Асприн
Госпожа пламени. Диана Л. Пакссон
Санктуарий принадлежит влюбленным. Джанет и Крис Моррис
Влюбленные убийцы. Робин В. Бейли
В тишине ночи. Кэролайн Дж. Черри
Нет радости быть гладиатором. Роберт Асприн
Связанные узами. Диана Дуэйн
Санктуарийский ноктюрн. Линн Эбби
Повелитель заклятий. Эндрю и Джоди Оффут
Библиография "МИРА ВОРОВ"
01) "Thieves' World" - 1979
02) "Tales from the Vulgar Unicorn" - 1980
03) "Shadows of Sanctuary" - 1981
04) "Storm Season" - 1982
05) "The Face of Chaos" - 1983
06) "Wings of Omen" - 1984
07) "The Dead of Winter" - 1985
08) "Soul of the City" - 1986
09) "Blood Ties" - 1986
10) "Aftermath" - 1987
11) "Uneasy Alliences" - 1988
12) "Stealers' Sky" - 1989
Роберт Линн Асприн
ИНТЕРЛЮДИЯ
Впервые за последнее десятилетие Хаким поймал себя на мысли, что всерьез обдумывает, а не покинуть ли Санктуарий, ставший ему вторым домом
Высунувшись из окна верхнего этажа дворца, он рассматривал город - его вид расстроил его. Хаким обычно с наслаждением бродил по улицам, и когда был рассказчиком, и теперь, будучи советником бейсибской императрицы. В городе всегда кипел водоворот жизни, сдобренный терпким органическим запахом болот, который Хаким буквально впитывал в себя вместе с городскими слухами. Теперь, однако, рассказчик редко выходил на улицы, чтобы вкусить его.
Не то чтобы он стал опасаться за свою жизнь, нет. Был он обязан этим своему прошлому положению в обществе, всем известным беспристрастностью и безобидностью, почтением к его должности советника бейсы или сочетанию всех этих обстоятельств, но к нему, когда он бродил по улицам, никто никогда не приставал. И тем не менее теперь он все чаще прятался в тени дворцовых коридоров, пытаясь избавить свое сердце от боли лицезреть то, что происходило с его любимым Санктуарием.
Душа города была рождена родителями, зовущимися Нищета и Отчаяние. Но, проклиная преступность и грязь, Хаким все же испытывал тайную гордость за врожденную стойкость обитателей Санктуария. Несмотря на все испытания, которые выпали на его долю благодаря злодейке-судьбе и Ранканской империи, народ Санктуария не терял оптимизма, присущего хищнику сточных канав. И тем ярче сверкали здесь краткие мгновения нежности и жертвенного героизма, являясь неоспоримыми доказательствами силы человеческого духа.
А потом произошли два события: появились бейсибцы, и Бог Громовержец то ли умер, то ли оказался в забвении.
Одновременно с процветанием Санктуария в результате вливания бейсибских денег, влияние и могущество империи стали чахнуть и сама суть города изменилась. Вместо стихийных яростных стычек за выживание город погряз в пучине эгоистичной борьбы за власть, оказавшейся непоправимо разрушительной. Вместо отчаяния и нищеты над городом навис смрад жадности. Именно он душил Хакима.
Возможно, ему следует уехать... и поскорее, пока нынешние беспорядки не смоют последние приятные воспоминания. Если город твердо стал на путь порока, он не представляет себе...
- Ты очень молчалив, мудрец, для человека, зарабатывающего на жизнь проворным языком.
Очнувшись от грустных размышлений, Хаким обернулся и увидел, что Шупансея, живое воплощение Матери Бей и наследственная, хотя и изгнанная правительница Бейсибской империи, смотрит на него с довольной улыбкой ребенка, поймавшего своего учителя на ошибке в правописании.
- Прошу прощения, о бейса, я не слышал, как вы подошли.
- Здесь никого нет, Хаким. Оставь этикет для посторонних глаз. К тому же сомневаюсь, что ты услышал бы приближение даже целого войска. Где твоя хваленая настороженность, которую ты так старался привить мне?
- Я... я размышлял.
Улыбка на лице бейсы исчезла, уступив место озабоченности. Шупансея нежно положила ладонь на руку своего советника.
- В последнее время ты выглядишь несчастным, о мудрец. Мне не хватает бесед, которые мы вели вдвоем. Сегодня я специально выкроила время, чтобы отыскать тебя и понять, что у тебя на уме. Ты так часто помогал мне в прошлом, что одним золотом за это не расплатиться. Скажи, что тебя тревожит? Могу ли я чем-то облегчить твои заботы?
Несмотря на подавленное состояние, Хаким был тронут чистосердечной заботой со стороны этой молодой женщины, рожденной для того, чтобы править империей, а вместо этого оказавшейся в Санктуарии. Хотя рассказчик инстинктивно пожелал скрыть свои чувства, все же он ощутил потребность ответить искренне.
- Я боюсь за свой город, - сказал он, снова поворачиваясь к окну. Люди сильно изменились со времени вашего появления. Не то чтобы я виню вас, - поспешно поправился он, - вам нужно было где-то остановиться, и уж конечно же, ваш народ сделал все возможное, чтобы приспособиться к совершенно необычному, насколько я знаю, и зачастую враждебному окружению. Нет. Случившееся с городом - дело рук самих его жителей. Да, это правда, многим переменам мы обязаны Ранканской империи - что ж, видно, такова воля богов. И все же я боюсь, что жители города потеряли волю и, уж точно, разум, которые позволили бы им пережить перемены, а они последуют так же неизбежно, как за молнией следует гром. Уже сейчас ранканский император собирает войско...
Хаким замолчал на полуслове, увидев, что бейса беззвучно смеется.
- Я не собирался веселить вас, - натянуто произнес он, едва сдерживая гнев. - Мне известно, что проблемы простого рассказчика бледнеют в сравнении с...
- Прости меня, мудрец. Я не хотела обидеть тебя. Просто ты... Пожалуйста, позволь на этот раз мне стать учителем.
К удивлению Хакима, она встала рядом с ним у окна и перевесилась через подоконник так, что только кончики пальцев босых ног служили ей опорой.
- Боюсь, ты смотришь на все слишком однобоко, - серьезно проговорила бейса. - Тебе так много известно о Санктуарии, ты так давно наблюдаешь за его людьми, что тебя захлестнули внешние перемены, сделав слепым к скрытым внутренним течениям. Позволь сказать тебе, что вижу я, человек в Санктуарии новый.