Он находился в странной комнате... Хотя, пожалуй, это пространство и комнатой назвать было нельзя. Овальное помещение, каменные стены уходили вверх футов на пятнадцать-двадцать, а вместо потолка виднелась сеть из колючей проволоки. Свет, не слишком яркий, лился откуда-то сверху, но рассмотреть его источник Джонни не мог. Пошатываясь, он встал и затоптался на месте, поворачиваясь то налево, то направо. Похоже, он здорово вляпался.
А потом кое-что услышал.
Голоса. Много голосов. Наверху. В сумраке. Над...
Да это же арена. Вроде спортивного стадиона. И он в самом центре.
– Эй! – крикнул он и повторил громче: – Эй, кто там?!
Голоса стихли.
– Помогите! – завопил он.
Голоса снова зазвучали. Однако невидимые зрители больше не разговаривали. Они смеялись! Джонни почувствовал, как наливается гневом. Вот выберется он отсюда, отыщет этих весельчаков и покажет им, как...
И тут раздался еще один странный звук и эхом прокатился по арене. Джонни обернулся, пытаясь понять, что это и откуда идет этот не то шелест, не то шипение. На стене явно наметились темные полосы, будто очертания двери... или нет, вот еще такие же очертания – две двери на противоположных стенах. Прищурившись, Джонни пытался понять, что происходит.
В стенах явно были огромные ворота из цельных металлических плит, и теперь они медленно ползли вверх, а за ними чернела непроглядная тьма. От омерзительного скрежета, с которым открывались ворота, на затылке зашевелились волосы. Двери. Самые настоящие двери.
Быть может, получится сбежать.
Джонни поколебался минуту и поковылял к черному проему, открывшемуся справа. С трудом волоча ноги – одна в кроссовке, другая в носке – он упрямо шел вперед. Голоса зазвучали громче, однако он уговаривал себя не обращать на них внимания. Они еще заплатят. Но потом.
Приблизившись к проему, бандит замер. Из темноты донеслось раскатистое рычание, с каждым мгновением звучавшее все более грозно... в этом звуке было столько неприкрытой первобытной ярости, что Джонни будто обратился в соляной столб. Где-то в вышине, над колючей проволокой, ликующе загалдели голоса.
Джонни попятился и повернул к другому входу. «Добраться бы до темного провала, а уж там он найдет дорогу на волю», – думал Джонни. Там, в открывшейся стене, было темно и мрачно. Тьма, такая плотная, почти осязаемая, казалось, двигалась.
Джонни опять остановился. Там действительно что-то шевелилось... двигались тени. Разве так бывает? Он прищурился, пытаясь разглядеть хоть какие-нибудь очертания, и понял: на него из тьмы смотрели два огромных красных глаза.
Он заметался, делая шаг то к тьме, из которой доносилось рычание, то к ожившим теням, и все никак не мог решить, что же страшнее. По лицу и шее Джонни струился пот, рубашка прилипла к мокрой спине.
Времени на раздумья не осталось.
Из темных провалов одновременно метнулись к Джонни два силуэта: один – будто бы весь из клыков и огромных когтей, а второй – склизкая масса, сгусток тьмы. До Джонни они добрались одновременно.
– Папочка... – только это успел выдохнуть Джонни.
С одной стороны в него впились клыки и когти, отчего в плече и груди вспыхнула боль, потом что-то пронзило ногу, а с другой стороны нечто окутало его, будто засасывая, и кусками стянуло с костей плоть. Джонни рвали на части, а он даже не успел попрощаться. Чудовища поглотили жертву и врезались друг в друга.
От Джонни ничего не осталось. Совсем ничего, как будто его никогда и не было вовсе.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ГОРОД ТЕНЕЙ
ГЛАВА 1
МАЙКЛ МОРБИУС был голоден.
Огни Нью-Йорка храбро сражались с темными, нависшими над городом облаками, однако нескончаемый дождь не оставил им шанса на победу. Морбиус сидел на крыше четырехэтажного здания на углу Фултон-стрит и Голд-стрит и рассеянно посматривал на редких прохожих. В половине четвертого утра попадались почти сплошь подвыпившие или пьяные, спешащие домой после долгого вечера в баре.
Даже с высоты Морбиус чувствовал запах их крови.
Опьяняющий запах.
Он сглотнул, отгоняя нетерпение, и закрыл глаза, чтобы не видеть соблазнительную картинку. В последний раз он пил кровь живого человека две недели назад – впервые ему удалось продержаться так долго с начала эксперимента, который изменил его жизнь и отдал его во власть проклятия.