— Если уж мы заговорили о скрытных молчунах, могу сказать, что наш конюх Джон в последнее время вдруг начал проявлять интерес к женскому полу, — вставила Бесс.
Том и Люси удивленно переглянулись.
— А при чем здесь Коутс? — спросил Том.
— Речь теперь не о нем, а о Джоне и Тилди.
— Тилди? — встрепенулась Люси.
— А ты до сих пор не замечала? Стоит девушке увидеть Джона, как она сразу вспыхивает, а он и рад раздувать пламя. Коварный тип. А сам тем временем спит с какой-то многоопытной особой.
Том чуть не подавился.
— А ты откуда знаешь? Ты что, следишь за парнем?
Бесс закатила глаза.
— Очень мне нужно следить за ним. Просто от него стало пахнуть духами, и наряжается он так, что сразу видно: какой-то женщине удалось вскружить ему голову. Небось все время твердит ему, какой он отличный мужчина.
Люси поднялась из-за стола.
— Бедная Тилди.
Бесс закивала.
— Я потому и решила заговорить об этом. У тебя хлопот будет полон рот, когда он разобьет ей сердце.
Уходя от друзей, Люси решила поговорить с Тилди. Но, войдя на кухню, она увидела, что Джон и Тилди потягивают эль, сидя за столом. Лежанку Джаспера подвинули к самому огню. Мальчик пил бульон и сонно слушал разговоры взрослых.
— Это был великолепный конь, — услышала Люси слова Джона, — и меня предупредили, что он позволяет до себя дотрагиваться только сэру Томасу. Но со мной скакун был кроток, как ягненок. — Тут Джон почувствовал сквозняк из открытой двери и сразу обернулся. Узнав Люси, он склонил голову. — Да благословит вас Господь, миссис Уилтон.
Люси кивнула в ответ.
— Кажется, вы с Тилди приободрили Джаспера. Спасибо.
Джон кивнул, не сводя с нее немигающих глаз, отчего ей стало немного не по себе. Парень явно изменился с тех пор, как они вместе с Люси совершали путешествие летом.
Тилди взяла у Люси накидку и повесила на колышек, вбитый в стену.
— Джаспер действительно сегодня выглядит намного лучше, ведь правда? — Щеки у нее раскраснелись, так что она казалась почти хорошенькой.
Люси не стала приписывать это тому, что Джаспер пошел на поправку. Бесс, должно быть, права. Люси сама убедилась, как жадно Тилди ловит каждое слово Джона. Милостивая Мадонна, до сих пор Люси не сознавала, что Тилди отдала свое сердце конюху.
А ведь девушка почти ничего о нем не знала. Джон никогда о себе не рассказывал. Даже любопытная Бесс не сумела ничего у него разузнать о той жизни, которую он вел до того, как однажды объявился на конюшне, в лихорадке и с раздробленной рукой. Три пальца на правой руке пришлось ампутировать, оставив большой и мизинец. Но благодаря заботам Бесс Джон быстро выздоровел и проявил себя как трудолюбивый, честный и находчивый молодой человек. Прошло четыре года, но ни Бесс, ни Том так и не узнали, каким образом Джон покалечил себе руку и вообще откуда он взялся. Люси пожалела, что Тилди не выбрала кого-нибудь более надежного.
Оуэн проснулся рано и тихонько прокрался мимо двери Анны, радуясь, что она спит. Внизу только что развели огонь, и воздух еще не согрелся. Оуэн вышел из дома на обжигающий ветер, предвещавший снегопад, и тут же поспешил назад, чтобы согреться.
Кухня, с большим очагом и двумя пекарскими печами, располагалась в каменной пристройке. Ангарад, краснощекая кухарка, закатав рукава на сильных руках, обвязывала веревкой олений окорок, готовя его к копчению, а сама тем временем говорила что-то молодой женщине, примостившейся у огня. Рядом лежал мокрый, забрызганный дорожной грязью плащ, и ботинки гостьи, как заметил Оуэн, тоже были заляпаны грязью. Казалось, незнакомку полностью поглотил рассказ кухарки. Оуэн, остановившись в дверях, прислушался. Оказалось, кухарка рассказывала какую-то сказку из его детства, и в ее мягком акценте Оуэн узнал говорок родных краев.
Ангарад вспоминала историю времен Бранвен, дочери Ллира,[3] когда у Матолуха, короля Ирландии, искалечили несколько лошадей.
— Когда король Бран услышал об этом, — говорила Ангарад, — то расстроился не меньше ирландца, ведь в моем родном краю лошадь считается благородным животным, о котором заботятся не меньше, чем о младенце.
— Взаправду? — Гостья следила за каждым движением кухарки.
— В этом рассказе столько же правды, сколько в песне любого хорошего барда, — со смехом произнес Оуэн.
Обе женщины повернули к нему перепуганные лица. Молодая женщина оказалась симпатичной — решительный подбородок, широко посаженные карие глаза, пухлый рот. Когда глаза ее встретились со взглядом Оуэна, в них промелькнул секундный интерес, а затем тревога. У Арчера сразу испортилось настроение. Снова проклятый шрам и повязка. Никогда ему не дадут забыть об этом. Женщина резко поднялась, сбросив плащ на пол. Она оказалась довольно высокой, широкой в кости, сильной, но не лишенной грациозности.
Кухарка поздоровалась с Оуэном.
— Я пересказывала Кейт байку, которой попотчевала ее сынка Уильяма, чтобы он как следует присматривал за вашей лошадкой, капитан Арчер.
— Как приятно послушать старые легенды, — сказал Оуэн и повернулся к молодой женщине. — Я вижу, вы только что с дороги. Как вам удалось избежать эскорта моих бравых молодцев, что дежурят у ворот?
— Да ведь это Кейт Купер, — сказала Ангарад. — Жена управляющего. Она пришла со стороны полей.
— Да-да. Я прошла через поля. — Кейт Купер не отрывала взгляда от пола. — Мне пора идти. Скоро дети захотят есть. — Она повернулась, чтобы забрать плащ, и на мгновение смутилась, не увидев его на скамье.
Оуэн подобрал плащ с пола и протянул женщине.
— Спасибо. — Она все еще не поднимала взгляда на Арчера, хотя они стояли лицом к лицу. — Я… наверное, случайно сбросила его. — Она казалась чересчур расстроенной, когда брала плащ, и чуть снова не уронила его. Оуэн подумал, что дело тут не в его чарах. Миссис Купер ведь едва взглянула на него. Возможно, он повел себя недостаточно дружелюбно.
— Значит, вашей маме стало лучше?
Кейт Купер нахмурилась, но потом кивнула.
— Да, Бог пощадил ее еще раз. — Она бросила на него взгляд, поправляя плащ, но тут же потупилась, увидев, что он внимательно ее изучает.
— Уже уходишь? — Оуэн услышал в голосе кухарки удивление.
— Нужно заняться детьми, Ангарад. — Кейт Купер спешно исчезла за дверью.
— Симпатичная женщина, — заметил Оуэн, опускаясь на скамью, которую только что освободила жена управляющего.
— Да, она такая, эта Кейт. И знает, как пользоваться своей привлекательностью. Удивительно, как она вас-то не взяла в оборот. Неужто жена навесила вам какой-нибудь амулет, чтобы вы хранили ей верность?
— Наверное, Кейт просто не понравилась повязка у меня на глазу.
— Не-а, уверена, дело не в этом. — Ангарад поставила перед Оуэном кружку эля и присела рядом на скамье. — А откуда вы знаете насчет ее мамаши?
— От Джека Купера.
Кухарка закивала.
— Так и думала, что хозяйка не станет ничего о ней рассказывать.
— Отчего же?
— Да хозяйка сразу ее невзлюбила. Она с самого начала раскусила, что за птица Кейт Купер, и из-за этого чуть не отказала Джеку от места.
— Выходит, Кейт отличается непостоянством? — Оуэну захотелось удостовериться, что он правильно понял намек кухарки.
— Угу, к тому же хозяйка не верит, что Кейт ездит выхаживать мать.
— Должно быть, это осложняет жизнь Джеку Куперу.
— Он никогда словом не обмолвится о жене в присутствии хозяйки. Как он сам говорит, зачем напоминать ей о колючке, если рана затянулась?
— Какая рана, Ангарад?
— Я лучше помолчу. Скажу лишь, что хозяйка была совершенно права насчет Кейт. Поэтому-то меня и удивляет, почему вы сидите здесь со мной, вместо того чтобы прохлаждаться с Кейт на конюшне.
Тут со стороны зала вбежала служанка Сара.
— Ангарад, миссис Ридли спустилась вниз.
Кухарка со вздохом поднялась.
— Что ж, мне пора заняться делом, а хозяйка наверняка захочет видеть вас в зале. Я и вам пришлю что-нибудь подкрепиться — вдруг Кейт передумает. — Она подмигнула Оуэну и вновь занялась стряпней.