— Что же, торговцы изменили короне?
— Если быть справедливым, у них были на то причины.
— Но он ведь их король.
Торсби улыбнулся собеседнику.
— А ты не полностью растерял свое простодушие, Арчер, я этому рад.
— У вас есть одна способность — заставлять меня чувствовать себя дураком. За все годы службы…
— Годы службы, — печально повторил Торсби и покачал головой. — Я снова отвлекся. Король был разочарован. Тем не менее, вопреки здравому смыслу, он не отступил от своего плана и на следующий год. Был издан приказ конфисковать еще двадцать тысяч мешков, а производители получили королевские долговые обязательства с обещанием выплат из налоговых поступлений. Шерсти собрали еще меньше. Все больше и больше мешков прятали по закромам, затем потихоньку перевозили за море и продавали. Официально производство пошло на убыль в те годы, но оно не могло быть настолько низким, как это фиксировала таможня. Во Фландрии торговля шла вовсю. Подозреваю, разногласия Голдбеттера с короной имели отношение как раз к этой деятельности.
— Я даже не представлял, что финансовые дела могут быть такими запутанными.
Торсби вздохнул.
— Это один из самых сложных аспектов деятельности правительства.
— Почему вы как лорд-канцлер допускаете такую нечестность?
— Воров, обладающих таким статусом, трудно поймать за руку, Арчер, да к тому же это обошлось бы нам слишком дорого.
Оуэн потер щеку.
— Такое впечатление, что у короля под ногами нетвердая почва.
— Всю свою смертную жизнь мы балансируем на краю пропасти, Арчер. И чем выше мы забираемся, тем дольше нам падать, если оступимся. — Торсби наклонился вперед, положив ладони на колени. — К сожалению, я в скором времени должен отправиться в Виндзор, чтобы вместе с королем встречать Рождество. Но я не собираюсь праздно проводить время. В Виндзоре я выкрою несколько дней, чтобы съездить в Лондон, а там постараюсь выяснить все, что можно, насчет Голдбеттера.
— А моя задача? — У Оуэна появилась надежда, что архиепископ освободит его от дела до своего возвращения.
— Продолжай расспросы. Мой придел Святой Марии с каждым днем становится для меня все дороже. Мне бы все-таки хотелось воспользоваться деньгами Ридли.
Оуэн вздохнул.
— Не нравится мне это поручение.
— Я знаю. Но ты его исполнишь.
Оуэн покинул архиепископа в смятении. Когда Торсби рассказывал о королевских прихотях, он снова казался прежним — уверенным в себе, ироничным человеком. Но потом мрачное настроение вновь вернулось. Оуэну не понравилось видеть Торсби таким угрюмым. Его тревожило, что в таком расположении духа архиепископ может с ним разоткровенничаться. А чем больше Оуэн узнавал о Торсби и его окружении, тем меньше ему хотелось это знать.
Торговцы тоже предстали в самом неприглядном свете. Голдбеттер и его сподвижники служили королю, только если это приносило им выгоду. Неужели лишь солдаты из-за собственной глупости служат без всяких вопросов?
Хватит об этом. Лучше хорошенько подумать о том, что он узнал от Торсби. Делая вид, что сотрудничают с короной, торговцы шерстью прятали большую часть грузов и с помощью пиратов перевозили шерсть во Фландрию. Гилберт Ридли, вероятно, играл опасную двойную роль в Кале. А Мартин Уэрдир, бывший солдат, умевший прятаться в тени, — неужели он пират? По словам Сесилии, муж подозревал, что Уэрдир действовал как посредник между военнопленными в Англии и их семьями во Франции, — но, быть может, Ридли все это придумал, чтобы удовлетворить любопытство жены?
И что это было за соглашение между Голдбеттером и Чиритоном, принесшее такие барыши? Сесилия подозревала, что Гилберт Ридли вел дела не совсем честно. Сомневаться не приходилось. Оуэн теперь был уверен, что, когда Торсби начнет наводить справки о Голдбеттере и компании, наружу выплывут какие-то неприглядные факты.
12
Веселый заговорщик
Одолеваемый тяжелыми мыслями, Оуэн шел по Питергейт, потом пересек Королевскую площадь и направился к зданию Торгового собрания. Проходя мимо позорного столба, Арчер увидел, что к нему прикован какой-то бедолага, а два маленьких грязных сорванца обстреливают его комьями грязи. Оуэн тут же вспомнил о мальчишке, который появился у них в доме. Когда теперь Джаспер сможет безбоязненно бегать по улицам?
Снег, выпавший прошлой ночью, почти не растаял, и, когда солнце сделало храбрую попытку выглянуть из-за облаков, обледеневшие крыши ярко заблестели. Приятное зрелище для такого мрачного города. С самого первого дня своего пребывания в Йорке Оуэн ощутил, какой здесь царит мрак — здания теснились друг к другу, верхние этажи нависали над нижними. Дневной свет редко освещал узкие улочки. Лишившись одного глаза, Оуэн невзлюбил полумрак. Он убедился, что тень бывает обманчиво глубокой или, наоборот, мелкой. Одним глазом это было трудно определить. Впрочем, другим людям темные улицы нравились не больше, чем ему. Жители инстинктивно выбирали маршруты через площади и церковные дворы, чтобы увидеть хотя бы кусочек неба.
Здание Торгового собрания было окружено аккуратной полоской травы, покрытой сейчас блестящим белым одеялом. Оуэн постарался не думать о неправедных деньгах, на которые могли построить такое здание. Он подошел и постучал в тяжелую дверь. Ему открыл какой-то клерк.
— Капитан Арчер? Чем мы можем помочь?
Оуэна поразило, что его здесь знают. Причина, вероятно, была в том, что он учил городских лучников, как правильно стрелять по мишеням.
— Я выполняю поручение архиепископа. Не уделите ли вы мне немного времени?
Человек кивнул и провел Оуэна внутрь. На первом этаже была устроена больница для пожилых членов гильдии и их жен. На втором этаже находился огромный зал с деревянными перегородками, отделявшими от него несколько мелких помещений. Клерк повел Оуэна в одну из таких боковых комнатушек, крошечную каморку с единственным окном в частый переплет. Сейчас окно было открыто, чтобы впустить немного света. Полки для документов и письменный стол с чернильницами и перьями — вот и все убранство. Маленькая жаровня почти не давала тепла, лишь слегка подсушивала сырой, холодный воздух из открытого окна.
— Бьюсь об заклад, вы пришли поговорить насчет мастера Ридли и мастера Краунса, — вполне дружелюбно начал клерк.
— Вы почти угадали. У меня к вам две просьбы: я хотел бы с вашей помощью узнать имена и местонахождение актеров, выступавших вместе с Краунсом на последнем празднике Тела Христова, а также найти Мартина Уэрдира, фламандца, работавшего на Ридли.
— Уэрдир, говорите? Мартин Уэрдир? — Клерк покачал головой. — Он не член гильдии. Я знаю все имена наперечет.
— А вы слышали когда-нибудь раньше это имя?
Клерк снова покачал головой.
— Да и откуда мне его знать, если он не имел отношения к делам гильдии…
Он пожал плечами. Это был маленький, тщедушный человечек, рано состарившийся для своего явно еще не преклонного возраста.
— А как насчет актеров?
Клерк энергично закивал.
— Это я могу. Вы умеете читать?
— Я ученик аптекаря. Как бы я обслуживал покупателей, если бы не умел?
Клерк разрумянился.
— Простите, капитан Арчер. Я вас вижу только на лугу Святого Георга, когда вы нас учите стрелять, и забываю, что это не основное ваше ремесло.
— Значит, запишете для меня имена и адреса?
— Да, конечно, капитан. Хотя… в общем, мне нужно знать, зачем вам эти сведения. — Вид у него был смущенный.
Оуэн счел вопрос разумным.
— Краунса убили на следующий день после представления, и я подумал, что, возможно — если мне очень повезет, — кто-нибудь что-нибудь заметил.