Люси сонно подняла голову.
— Ты заметил, что раны Джаспера все нанесены справа?
Оуэн испугался, что у нее уже путаются мысли.
— Какое это имеет отношение к Сесилии Ридли?
— Сесилия говорит, что Кейт Купер левша. Стоя лицом к Джасперу, она, конечно, наносила удары в правый бок.
Оуэн заулыбался.
— Полезная деталь. Что еще рассказала тебе Сесилия Ридли?
— О Кейт — почти ничего.
Так мало новостей. А он весь вечер места себе не находил из-за беспокойства.
— О чем же вы тогда проговорили столько времени?
Сердитые нотки в голосе мужа заставили Люси встрепенуться, и она села в постели опершись на локоть.
— Ты сам просил меня сходить к ней и поговорить, а теперь сердишься?
— Я сержусь из-за того, что ты осталась там на ужин и даже не подумала предупредить нас.
Люси дотронулась до щеки Оуэна, заставляя его взглянуть на себя. Он был зол. Тогда она потянулась и поцеловала его.
— Прости меня, любовь моя. Прошу тебя, прости. Я была так горда собой, когда добилась от нее признания, что совсем потеряла голову.
На лице ее появилась довольная улыбка.
— Добилась признания? И ждала столько времени, ничего мне не говоря?
— У нас был гость, дорогой.
— Какое признание?
— Сесилия травила Гилберта. Она считала, что он убил Уилла из ревности. Она не думала убивать Гилберта, просто хотела причинить ему боль, какую ей причинила смерть Уилла.
— Сесилия сама тебе сказала?
— Да. — Люси поднесла к лицу Оуэна масляную лампу. — Ты считаешь, в это трудно поверить?
Оуэн дернул плечом.
— Я знал, она что-то скрывает. Наверное, именно это я и подозревал.
— Но тебе не нравится, что она совершила такое.
— Это было жестоко. — Правда заключалась в том, что он не понимал, как относится к Сесилии, но теперь он в ней разочаровался.
— Это был поступок страсти, Оуэн. Она любила Уилла Краунса.
— А как же муж?
Люси молчала.
— Ну, что скажешь?
— Одно время тебя удивляло, как я могла любить своего мужа.
Это правда. Оуэн решил сменить тему разговора.
— Как ты думаешь, Мартин рассказал нам правду?
Люси кивнула.
— То, что мы услышали — это правда… Но он пока многое скрывает.
— Мне тоже так показалось. Думаешь, он еще вернется?
Люси отставила в сторону лампу и снова легла.
— Мартин придет к нам, когда убийца сделает следующий ход. Остается надеяться, что Мартин не станет слишком долго ждать.
Оуэн вздохнул и лег рядом с женой.
— Ждать всегда трудно.
Люси придвинулась поближе.
— Такая холодная ночь.
Услышав приглашение в ее голосе, он повернулся к ней лицом.
— Когда я открыл дверь и увидел, что Мартин несет чье-то тело, я испугался, что это ты.
Люси чмокнула его в нос.
— Прости мое безрассудство. Но сейчас я здесь, живая и здоровая. И хочу любить своего мужа. — Она крепко его обняла.
— Что-то сегодня не так. — Оуэн поднес лампу к лицу Люси. Она улыбалась спокойной улыбкой. — Что произошло в монастыре Святого Клемента?
— Я простила себя.
— За что?
Она дотронулась до его шрама.
— За то, что люблю тебя больше, чем Николаса.
Оуэн отставил лампу и притянул Люси к себе.
22
Осложнения
Брат Вульфстан принялся ворчать себе под нос, увидев гостя в дверях лазарета второй раз за день.
— Он все еще спит, сын мой. Пройдет много дней, прежде чем Джаспер достаточно окрепнет, чтобы принимать посетителей.
— Простите, но на этот раз я сам пришел за помощью.
— Вы больны?
— Ранен. — Мужчина вытянул изнеженную руку, не знавшую труда.
Вульфстан искоса посмотрел на белую ладонь.
— Ничего не вижу…
Гость согнул палец, указывая на небольшое пятнышко.
Вульфстан взял лампу и рассмотрел руку получше.
— Боюсь, что глаза с каждым днем подводят меня все больше. Кажется, здесь небольшое покраснение?
— Я обжегся. Глупо получилось. Хотел зажечь свечу.
Вульфстан потрогал пятно на ладони, мужчина поморщился. Лекарь нащупал небольшой волдырь. На кончике пальца тоже. Но обе раны пустяковые; однако гость так учащенно дышал, что Вульфстан невольно почувствовал раздражение, да простит его Всевышний за этот грех.
— Ничего страшного. Наверняка вы берете с собой в дорогу мазь для таких мелких случаев.
— У меня нашлась бы мазь, если бы в дорогу меня собирала жена, но вот уже несколько недель, как она живет в монастыре, и, пока ее нет, обо мне некому позаботиться. — Он говорил как избалованное дитя.
Вульфстан убедил себя, что вежливость с этим человеком можно воспринять как наказание за грехи, и попытался не подать виду, что раздражен.
— У вашей жены есть какая-то особая причина, чтобы молиться?
— Нет. Ей не нужен повод, чтобы творить молитву. Я велел ей помолиться, чтобы Господь излечил ее от бесплодия.
Вульфстану пришла мысль, что на самом деле жена этого человека молится о том, чтобы Господь призвал ее мужа к себе, пока она находится в отъезде. Греховные мысли. Да, не очень хорошо он справлялся, исполняя наказание. Но каков тип — совершенно равнодушно говорит о бесплодии собственной жены. Да. Странно все это. Еще сегодня днем он говорил, что Джаспер напоминает ему его сына.
— Значит, ваш сын родился в предыдущем браке?
Гость отчего-то смешался.
— Я говорю о сыне, который похож на Джаспера.
— А, ну конечно. Мысли как-то путаются. Рана начинает дергать. Да, мой сын — ребенок моей первой жены, умершей в родах. — Он принялся трясти рукой, демонстрируя, как она болит. — Нельзя ли мне войти, присесть? А то голова кружится.
От такой пустяковой раны? Вульфстан даже не шелохнулся, закрывая собой дверной проем.
— Как зовут вашего сына?
Гость вспылил.
— Какая разница?! Я пришел сюда, чтобы вы полечили мне руку.
— Тогда как ваше имя, если на то пошло?
— Джон, — гаркнул незнакомец.
— Подожди здесь, Джон, — сказал Вульфстан, закрывая дверь. Он не хотел, чтобы тот входил в лазарет. Тогда избавиться от него будет совсем трудно.
За последние несколько дней гость успел надоесть старому лекарю. Все началось с того момента, как в лазарет привезли Джаспера. По правде говоря, Вульфстан не поверил, что гостя зовут Джон или что у этого «Джона» есть сын, похожий на Джаспера. Лекарь зачерпнул немного мази в плошку и отнес гостю.
— Втирай мазь в обожженные места несколько раз за день. Смотри не переусердствуй, а то замажешь жиром все, до чего дотронешься. Лучше перевяжи ладонь тряпицей. А теперь ступай с миром, сын мой. — Вульфстан склонил голову и закрыл дверь прямо перед носом гостя. Какое греховное удовольствие.
Немного погодя к Вульфстану заглянул брат Генри, чтобы узнать, готов ли лекарь идти в трапезную на ужин.
— Этот человек сюда снова заходил, — сказал Вульфстан. — Тот самый, который вечно всем недоволен.
Генри рассмеялся.
— Впервые вижу, чтобы вам кто-то так сильно не понравился.
— Это не просто неприязнь. Он слишком старается поговорить с Джаспером. Якобы мальчик напоминает ему сына, но я сомневаюсь, что у него есть сын. Будь это так, он не стал бы мучить свою теперешнюю жену из-за ее бесплодия. К тому же он назвался чужим именем.
Генри проверил, закрыта ли дверь, затем вернулся к Вульфстану.
— Вы думаете, он что-то замыслил против мальчика?
— Нутром чую, Генри. Конечно, это ничего не доказывает, но бедный ребенок столько всего пережил за последнее время. Ты сам видел, как загноилась рана в боку. Уверен, он спал на улице, плохо соображая из-за боли. А порез на щеке… Когда все заживет, он будет выглядеть почти как Оуэн Арчер, изрезанный боевыми шрамами, а ведь ребенку всего восемь лет отроду. Я не могу снова подвергать его риску.
— Так как же нам быть? Пойти к аббату Кампиану?
Вульфстан покачал головой.
— Нет. Я не стану обвинять человека, не имея на то весомых оснований. Но один из нас должен находиться рядом с Джаспером каждую минуту. Его нельзя оставлять одного, даже если приспичит отлучиться ненадолго по нужде.