— Жаль, что бедняжка Кейт не увидела финала, — сказал Скорби. — Она ненавидела тебя, Уэрдир, больше всех. Говорила, что именно ты погубил ее брата.
— Прижгите ему запястье, ради всего святого, — молил Амброз. — Мартин, ты меня слышишь?
— Слышу, — прошептал Мартин, навалившись на стол. Ему казалось, что голос Амброза идет откуда-то издалека, а весь зал корежится, изменяя форму. Правая рука невыносимо болела. — Не могу больше стоять, — прошептал он, и его тут же подхватили сильные руки.
— Отведите их вниз, — приказал Скорби. — Скоро я навещу наших гостей.
Подземелье с сырыми стенами и прогнившим воздухом как раз соответствовало всему облику дома со рвом и подъемным мостом. «Интересно, — мелькнула у Амброза мысль, — от кого эта семейка защищалась». Но все его мысли тут же переключились на Мартина, которого бросили без чувств на загаженный пол. Тряпка, которой мучители обмотали его искалеченное запястье, уже успела пропитаться кровью. Амброз упал на колени рядом с Мартином и приложил ухо к груди друга. Сердце по-прежнему билось. Хвала Господу. Пока в Уэрдире теплилась жизнь, оставалась надежда.
— Пожалуйста, развяжи мне руки, чтобы я мог ему помочь, — попросил Амброз у того, кто носил печатку на пальце.
— И что, по-твоему, ты сможешь сделать?
— По крайней мере, попытаюсь остановить кровотечение.
Слуга осветил факелом окровавленную тряпку.
— Ну, раз вы в подземелье, то, наверное, можно. — Он развязал Амброза.
— Нельзя ли принести немного вина, чтобы снять ему боль, когда он очнется?
— Он долго не протянет. У хозяина есть на его счет планы.
— Но человек может умереть от боли.
Слуга фыркнул.
— Тогда я бы уже десять раз был мертв. — Он сплюнул в угол. — Надо же, умереть от боли.
— Если Мартин сейчас умрет, то мастер Скорби лишится развлечения.
Слуга засомневался.
— Ладно, так и быть. — Он закрыл за собой тяжелую дверь.
Амброз снял с себя куртку и развязал кожаный шнурок, прикреплявший один из рукавов к кожаному жилету. Шнурок был тонкий, но прочный. Порывшись в гнилой соломе, музыкант отыскал короткую, толстую веточку. Осторожно завел шнурок под искалеченную руку Мартина, завязал крепкий узел над локтем, а затем просунул туда веточку, чтобы стянуть шнурок как можно крепче. Мартин застонал. Амброз положил голову Мартина себе на колени и погладил его взмокший лоб.
А потом он запел. Он пел все песни подряд, какие только помнил. Делал он это для того, чтобы Мартин, если очнется, сразу понял — друг рядом.
Его голос охрип к тому времени, когда в подземелье робко вошла служанка, неся кувшин с вином и две чашки.
— Вы поете, словно ангел, — сказала женщина. — Нам слышно там, наверху. Выпейте немного, а потом спрячьте под солому. Про запас.
Амброз с удовольствием выпил вина, а когда поднес чашку к губам Мартина, тот дернул веками, открыл глаза и тоже сделал несколько глотков. Амброз помог Мартину сесть, и он допил вино в чашке.
— Слава Всевышнему, что ты не сдался, Мартин.
— Перрерс. Ее родственники все равно не позволят мне жить.
Амброз помог Мартину выпить еще вина.
— А теперь снова постарайся отдохнуть.
— Благослови тебя Бог за твое пение.
Амброз свернул свою куртку и сунул под голову Мартину вместо подушки. Он допил вино из чашки, а потом спрятал и кувшин, и чашки в солому. Поднявшись, он начал расхаживать по темнице, чтобы согреться, а сам тем временем продолжал петь. Почувствовав, что тепло разлилось по рукам, ногам и спине, он снова опустился на пол и переложил голову Мартина к себе на колени, продолжая петь.
Амброз дважды делал перерыв, чтобы выпить вина и согреться ходьбой. Свет за высоким, забранным решетками окном давно исчез, когда Скорби спустился в подземелье с двумя слугами.
— Поднимите его, — рявкнул Скорби, и слуги бросились исполнять приказ: подняли Мартина и удерживали с обеих сторон. — Мне пришло в голову, что ты можешь истечь кровью до смерти. Так как я задумал для тебя совсем другую смерть, то сейчас мы прижжем твою отвратительную рану. Ну что, не скажешь мне спасибо?
Мартин висел на руках своих мучителей, пытаясь открыть веки, но из-за слабости не смог этого сделать.
— Я так и не дождусь от тебя благодарности? Наверное, ты просто не веришь в мою доброту. — Скорби хлопнул в ладоши, и вошедший слуга принес кувшин и чашку. — Бренди, Уэрдир. Из подвалов моего тестя, да упокоится он с миром. — Он наполнил чашку и передал ее Амброзу. — Помоги ему выпить. Все пройдет для него гораздо лучше с хорошей дозой бренди в животе.
Амброз помог Мартину выпить.
— Сейчас тебе прижгут рану, Мартин. Это хорошо. Заживет скорее. Но поначалу будет больно.
Мартин кивнул в знак того, что понял. Сделав несколько глотков бренди, он прошептал:
— Хватит, Амброз, друг мой.
Амброз отошел в сторону. Ему хотелось хоть чем-то облегчить муки Мартина, но ничего не шло в голову.
Слуги выволокли Мартина из подземелья.
— Я должен быть рядом с ним, — запротестовал Коутс.
Скорби самодовольно усмехнулся.
— Верно, это хорошая потеха. К тому же ты славно развлек сегодня всю челядь. Так и быть, разрешаю.
Он схватил Амброза за локоть, и они пошли рядом, а позади торопливо семенил слуга с факелом.
Мартина отвели в комнату с каменным полом, в центре которой горела жаровня. Рядом с огнем сидел Таннер и разогревал железный прут, сплющенный с одного конца. Мартин еле передвигал ноги, но не спотыкался. Его посадили на скамью, стоявшую еще ближе к огню, чем скамья Таннера. Когда слуги принялись срывать тряпку с покалеченной руки, Мартин закричал.
Амброз попытался вырваться и подбежать к Мартину, но хватка у его мучителя была крепкой.
— Помилосердствуйте, прежде чем снимать тряпку, ее нужно увлажнить, — закричал Амброз.
— Слышали, что он сказал, смочите тряпку, — велел Скорби.
Слуги так и сделали. Скорби повернулся к Амброзу.
— Как ты остановил кровотечение?
— Завязал шнурок выше локтя.
— Не следует ли его сейчас снять?
— Господи, не знаю. — Амброз почувствовал, что плохо соображает. — Наверное, нужно снять после прижигания, когда сделаем новую повязку.
Скорби согласился.
— Вы все слышали. Действуйте.
Таннер вынул из огня дымящийся прут и поднес его к культе, которую для него держали двое слуг. По комнате распространилось тошнотворное зловоние. Лицо Мартина исказилось от боли, но он не вскрикнул. Таннер приложил прут к ране несколько раз, затем сунул его обратно в жаровню и потянулся к горшку с каким-то жиром.
— Что это? — спросил Амброз, разглядывая покрытое коркой отвратительное месиво.
— Свиное сало.
— В моем багаже есть баночка мази. Позвольте мне воспользоваться ею.
Таннер посмотрел на хозяина.
— Забудьте о сале. Пусть расходует собственные припасы. Это меня устраивает. — Скорби повернулся к слуге. — Ступай и принеси вещи господина. — Потом он обратился к тем слугам, что держали Мартина. — Усадите его, а его приятель пусть даст ему еще немного бренди, пока мы ждем.
Амброз поднес чашку к губам Мартина. Тот поддержал ее левой рукой и сделал несколько глотков. Его передернуло, он вытер губы и взглянул на Скорби.
— Не понимаю.
Скорби, довольный, хмыкнул.
— Ты не понимаешь, почему я внезапно подобрел?
Мартин медленно качнул головой.
— Нет. Не понимаю, почему Мэтью Ридли до сих пор не вернулся и не отрезал тебе яйца.
— Мэтью? — Скорби на секунду смутился, но затем покачал головой, словно вопрос произвел на него впечатление. — А ты действительно не разучился пока соображать. Я поражен. — Он улыбнулся. — Итак, Мэтью Ридли. Он работает и на Джона Голдбеттера, и на нашего короля… Но если не на самого короля, то на Элис Перрерс и ее дядюшек, в настоящий момент самых что ни на есть верноподданных Эдуарда. Мэтью не согласится действовать во вред королю или нам, разумеется. Его отец не тому присягнул.