Набравшись смелости, чтобы впервые встретиться с горящим взглядом Маттео, я медленно подхожу к нему. Его глаза так похожи на глаза Эвелин, темные, в них трудно что-либо прочесть. Я останавливаюсь, когда стою перед ним, позволяя своему взгляду скользнуть от его туфель от Гуччи, вверх по его темно-синим брюкам, по кремовой рубашке на пуговицах и темно-синему блейзеру в тон к щетине, которую он отпустил. Мой взгляд задерживается на его губах, которые приподнимаются в ответ на мое внимание.
Я делаю глубокий вдох и смотрю в его проницательный взгляд. Это так, как будто моя душа внезапно обнажена, каждая частичка меня разбросана по тускло-освещенному гаражу на всеобщее обозрение для него. Каждый вдох — это борьба, поскольку он заманивает меня в ловушку своей силой. Моя грудь вздымается, и он переключает свое внимание на мою грудь, благословенно давая мне возможность взять себя в руки.
Грейсон ловит мой взволнованный взгляд и подмигивает. Его веселое поведение успокаивает меня. Так продолжается до тех пор, пока Маттео снова не поднимает взгляд.
— Где мой поцелуй, Деметрия?
Я прикусываю губу, колеблясь всего мгновение, прежде чем прижаться к его телу и откинуть шею назад. Его язык высунулся, чтобы облизать мои губы, а затем он с силой урагана впивается в меня, втягивая в дикий шторм поцелуя. Мои трусики промокли насквозь, и я стону ему в рот, когда его клыки пронзают мою нижнюю губу. Он впивается в нее, втягивая мою кровь в свой рот. Я впиваюсь пальцами в его мягкую рубашку, не заботясь о том, что рву ее, и держусь изо всех сил, пока он контролирует каждый аспект нашего поцелуя.
Он оттягивает меня от своих губ за волосы и ухмыляется.
— Пойдем. — его руки убираются с моей головы, и я остаюсь ошеломленной, не в силах говорить целую минуту, пока Грейсон и Кольт забираются на переднее сиденье элегантного черного внедорожника Mercedes. Маттео ждет на заднем сиденье, выглядывая из открытой двери с самодовольным выражением на лице.
Я нахмурилась и, воспользовавшись дверкой, забралась внутрь. Дверь захлопывается за мной, и я подпрыгиваю от неожиданности и вижу, что Эвелин смотрит на меня.
— Веселись, Деми. Не забывай то, что я сказала.
Маттео
Правила — это не то, чему Деми привыкла следовать. Я придержал язык, пока она набрасывалась на моих мужчин, мою семью, терпеливо ожидая своей очереди, чтобы эти сочные губы коснулись моих.
Ее ярко-красный рот, надругавшийся над всеми тремя нашими губами, ее запах возбуждения, который все еще витает в воздухе. Кольт и Грейсон изо всех сил стараются не обращать внимания на пьянящий аромат, тихо беседуя о каком-то нелепом пари, которое они заключили на баскетбольный матч.
Я не люблю игры, как правило. По большей части я их презираю. Но с Деметрией дело обстоит иначе. Я бы играл с ней год за годом, наслаждаясь каждой искрой гнева или гнусностью, вырвавшейся из ее уст, позволяя ее презрению зарыться в мое существо и устроить себе дом, если бы это означало, что я смогу целовать и трахать ее до конца своих дней.
Я даже не погрузил в нее свой член, но я знаю, что это того стоит. То, как ее соски затвердели на моей груди, пока я целовал ее, почти заставило меня потерять контроль. Если бы не моя сестра, я бы сорвал с нее платье и трахнул прямо в машине на глазах у Грейсона и Кольта.
Глаза Кольта переходят на мои в зеркале, а затем быстро отводятся. Его лицо напряжено, несмотря на то, что он легко продолжает разговаривать с Грейсоном. Им слишком комфортно с тем, что я считаю своим, хотя Кольт и Грейсон попробовали ее кровь раньше меня.
Когда мягкие пальцы прижимают мою руку к штанам, я делаю вдох.
Простое прикосновение удивляет меня настолько, что я, черт возьми, делаю глубокий вдох. Эта женщина выводит меня из игры. Кольт и Грейсон обмениваются раздражающими взглядами, но я игнорирую их и смотрю на Деми.
Ее губы приподняты, и она сжимает мои пальцы.
— Ты выведешь меня из себя, если будешь продолжать в том же духе.
— Ты бы хотел, чтобы мои пальцы сделали что-нибудь еще?
Тонко, да, я знаю. Розовый цвет, заливающий ее лицо, оправдывает этот глупый комментарий. Ее собственное дыхание учащается, а ноздри слегка раздуваются. Я наблюдаю за тем, как она перебирает тысячи вариантов развития событий, и хмурюсь, когда она закрывает от меня свои мысли и напрягает взгляд.
— Что я здесь делаю, Маттео? Куда мы едем?
Вот так просто она снова переключилась на ненависть ко мне. Я мудак, раз ожидал, что понравлюсь ей. Я приказал схватить ее, и я бы сделал это снова. Она не сбежит от меня, не после того, как я попробовал ее кровь и отдал ей свою. Она будет моей.