Но довольно о них, это же все-таки мой дневник. И нет, зависть не гложет меня, хотя порой и я чувствую это странное желание любить и быть любимой. Этим вечером мы услышали ещё одну деталь из жизни герцога, а точнее, о его пятой жене, которую он живьем поджег в часовне у дворцовой площади. Для пущего эффекта психологи решили вывести нас к этому строению, и вот, что удивительно: почти половина из присутствующих не решилась зайти внутрь. Ещё бы. Одна из горничных сказала, что в полнолуние здесь слышатся крики сгоревшей герцогини, но я считаю, что это всего лишь ветер. Очень жестокая судьба для хрупкой женщины, но, когда я узнала, что портрет этой самой госпожи висит в моих покоях, я…испугалась. Не знаю, почему. Должно быть, это известно лишь тонким психологам, но я тут же захотела перевесить эту картину в другое место. Мне запретили это сделать, сказав, что все вещи в замке должны быть на своих местах, и сейчас, когда я пишу очередную страницу, эта герцогиня взирает на меня свысока, а её сын со столь далекого ракурса кажется мне теперь не озорным, а недовольным. Да, признаю, этот портрет давит на меня. Но как бы вы отнеслись к картине с человеком, погибшим столь ужасным образом, в своей милой и спокойной комнатке? Я не нашла ничего лучше, кроме как закрыть портрет плотной тканью.
Почти перед самым сном ко мне зашла Беатрис. Она была очень довольной и рассказала, что мистер Кроули разрешил нам покататься завтра на лошадях. Я сердечно отблагодарила Трис, и радость переполняет меня до сих пор. Более того, Вилфорд составит нам компанию, и мы сможем отправиться в его сопровождении на прогулку в лес! Я поймала себя на мысли, что хочу одеться красиво…
Мы отправились с этой новостью к Джанет (она утопила свой телефон, и теперь дозвониться до неё невозможно), и она, словно бы в уплату конной прогулки, рассказала нам очередную сплетню, что затмила собой даже отношения Трис и Вилфорда. Оказывается, романтичный воздух замка проник в сердце каждого испытуемого, и теперь удача встала на сторону Моники: Марвин видел, как она в одном халате заходила в комнату дворецкого. Что ж, одна свадьба хорошо, а на двух и поесть можно вдвое больше!
Ах, да, забыла упомянуть, что сегодня на ужин нам подавали устрицы. Я ела их впервые, и они показались мне безвкусными с тем лишь единственным привкусом, какой ощущаешь, хлебнув морской воды. Джанет ела мидии, но перестала их кушать тогда, когда Беатрис отметила схожесть мидий с женскими половыми губами. Не думала, что моя соседка любит подобный юмор.
….
Уже час ворочаюсь в постели. Не могу уснуть.
Хочется фисташкового мороженого в стаканчике.
Ровно в полночь часы с маятником перестали работать.
Глава 10. Из воспоминаний Джанет Берк
Что-то…было не так.
Женская интуиция, врожденное чутьё или же моя долгая дружба с Беатрис позволили мне сделать столь странный и вполне подходящий этому месту вывод, но он не покидал моих мыслей. Мне не нравились истории о паранормальных явлениях, я не была поклонницей мистики и уж тем более не считала существование призраков правдой, но постоянные рассказы Марвина, которыми он травил мой логический разум долгое время, не смогли не оставить во мне следа. Понимаю, что это может прозвучать абсурдно от той, что не признает существование чего-то необъяснимого, но мне кажется, будто что-то преследует меня, куда бы я ни пошла. Я говорю это потому, что спиной постоянно ощущаю чьё-то холодное дыхание. Искренне надеясь на существование в замке кондиционеров, я решила (не верю, что говорю это) проверить теорию моего преследования, для чего мне пришлось отправиться в конюшню. И вот, что я хочу сказать. Мало того, что мне не стало теплее даже на летней улице, так в конюшне меня вовсе пробило на настоящий озноб. Мои пальцы так замерзли, что даже посинели, и конюх, решив, что мне стало плохо, отвел меня к Зои Уиллер. Задав множество вопросов касательно состояния моей сердечной системы, она решила предоставить меня психологам, которые подлили масло в огонь, рассказав о внезапной находке.
Портрет Доротеи — фаворитки герцога — висел на третьем этаже в картинной галерее, куда мы с Беатрис ещё ни разу не заглядывали, и, поднявшись наверх, я оцепенела от ужаса, вглядываясь в черты лица, так похожие на мои собственные. Это был…мой портрет, исполненный в том старинном стиле, что несколько изменяет плавные и индивидуальные линии каждого позирующего. Но это была я. Судя по удивлению психологов, они были к этому непричастны, вот только меня уже начало тошнить. Понимаю, даже в настоящее время по свету бродит парочка похожих на меня девушек, но найти столь внезапное сходство в этом замке…Да, это кажется мне…до дрожи пугающим.
«Так это ты ходишь за мной?» — зачем-то мысленно спросила я у картины, и уголки губ девушки вдруг едва заметно приподнялись.
Думаю, меня вырвало на нервной почве, но как же неловко было делать это в картинной галерее под взглядами двух психологов. Один из них кружил вокруг меня, в то время как второй отправился на поиски горничной, в глаза которой мне предстояло виновато смотреть. Не владея собственными эмоциями, я сорвалась на профессоре, сказав, что вешать сюда мой портрет было уже слишком, но он лишь внимательно записывал все мои слова в свой блокнот, явно находя в происходящем необходимые ему результаты. Вот же кобель.
Выпив холодной воды, я ощутила облегчение. Всё еще синие пальцы немного дрожали, и, более не поворачиваясь к картине лицом, я выскочила в коридор, надеясь как можно скорее оказаться в комнате. Я хочу назвать это самоубеждением. Этот термин как нельзя лучше характеризует мои личные накручивания, придуманные в подходящем для этого месте. Если Марвин хоть ещё раз обмолвится о мистике в моём присутствии, я повыдергиваю ему все его рыжие волосы! Я ни на секунду не задумывалась в этой жизни о подкроватном монстре, а здесь вдруг ощущаю холод по позвоночнику и вижу улыбающиеся картины. Что у нас было на обед? В мясе ведь были грибы, верно? Мне пришлось долго принимать контрастный душ, чтобы успокоиться и вернуть себе прежнюю трезвость ума.
Мои необоснованные галлюцинации не были единственной причиной столь дискомфортных ощущений, и поведение Беатрис волновало меня ничуть не меньше. Мы дружим уже двадцать лет, и этого периода мне хватило, чтобы понять Трис и весь её внутренний мир. И была в ней одна неизменная черта, что шествовала с ней из года в год, пока иные качества претерпевали ряд изменений, — она отчего-то боялась серьёзных отношений и очень придирчиво подходила к выбору пускай даже потенциального партнера. Никогда не испытывав прежде чувств столь сильных и вдохновляющих, Трис вдруг сказала мне о своей влюбленности, и вместо радости я ощутила волнение. Безусловно, всё когда-то случается впервые, и сильные чувства могут снизойти столь неожиданно, что поведение человека изменится на корню, но…Они знакомы четыре дня. Всего четыре дня, что вскружили Беатрис голову. Она думает о нем, говорит о нем, и стремглав бросается к нему, стоит лишь Вилфорду показаться в поле видимости. Я хочу быть Трис хорошей подругой и поддерживаю её чувства, ведь, если я выскажусь честно, она может растолковать это неверно, заподозрив и меня во влюбленности в мистера Кроули, тогда как на деле, я единственная из всех девушек во дворце ничего к нему не испытываю. Вилфорд кажется мне слишком отстраненным мужчиной, слишком скрытным, словно бы ему на самом деле есть что скрывать. Я видела, как он разговаривает с горничными, и эта грубость и пренебрежение возносят его к тем временам, когда герцоги считали прислугу пустым местом.
Перед ужином мы отправились в конюшню, в которую возвращаться я, признаюсь, не хотела. Под уздцы конюх вывел ко мне спокойного белоснежного жеребца, что тут же уткнулся своими большими ноздрями в мой карман, где я держала припасенное для лакомства яблоко. Сунув в мои руки удила, мужчина отправился к уже открытому стойлу, чтобы вывести оттуда гнедую кобылу для Агнесс, и тут-то я услышала треск с последующим за ним грохотом. Поднявшиеся вороха пыли клубом вышли даже из прохода, и гнедая кобылка от страха вырвалась из рук конюха, убежав в сторону загона. Громкое ржание из конюшен напугало и моего коня, что начал пятиться в сторону, и, если бы я не высунула яблоко, он бы непременно рванул в сторону замка, что привело бы к крайне неприятным последствиям.