Всё началось ещё с того красного мяча и ребенка на портрете. Никто из нашей команды ничего подобного не делал, одного подопытные утверждали в обратном. Я мог бы сослаться на впечатлительную натуру, если бы не сам лично выносил этот мяч из комнаты. Он был холодным. Холодным и липким.
Ребенок? Айзек Кроули. Его действительно не было на портрете, а место, пустовавшее рядом с герцогиней, словно было создано для изображения ребенка. А после я вдруг узнаю о том, что уже несколько подопытных видели Айзека. Тонкие и ранимые души? Нет, ведь в тот период эксперимента, я не говорил и не рассказывал никому об этом мальчике.
Я и сам начинаю бояться этого замка.
Золотая…Нет, это не золотая клетка. В наше время одним из самых дорогих камней является красный алмаз, и замок Сангинем его истинное олицетворение. Манящая, уставленная роскошью камера кровавого цвета, за пребывание в которой нужно чем-то платить.
Пора ложиться спать. Завтра много дел, ведь мы покидаем замок.
Хорошо, что Арчибальд смог достать билеты на поезд.
Моника Герис
Эта жажда преследует меня всё то время, что я здесь…
Это хуже ломки, и я знаю, о чем говорю…
Перед глазами только кровь, и, если её нет, меня трясет, знобит, после бросает в жар, моё тело будто разрывается изнутри, я вонзаю ногти в изголовье кровати и смотрю на собственную кровь без желания. Она меня не притягивает.
Габриэль хвалит меня, раздевается, пристраивается сзади, и жажда крови несколько гаснет под натиском возбуждения. Он говорит, что я стойко переживаю изменения в теле, но знает ли он, какую боль я испытываю на самом деле? После секса он что-то вводит мне в вены через шприц, и я засыпаю. И так изо дня в день…
Если подумать, то всё так и началось.
Он красивый, богатый, соблазнительный. Лакомый кусочек, который я возжелала оседлать. Я флиртовала с ним изо дня в день, надевала самое лучшее, укладывала волосы, надеясь, что корни не решат отрасти внезапно быстро, но всё было тщетно. Если бы я знала, чем всё закончится, я бы отступила в тот момент.
Габриэль избегал меня. При разговорах быстро менял темы, а иногда и вовсе смотрел словно мимо меня, а после…Он спросил. «Твоё упорство похвально. Но готова ли ты прожить со мной вечность?». Конечно, я готова. Возьми меня здесь и сейчас, а после давай предаваться утехам…Сколько? Вечность? Если ты хорош, то я согласна. Я была пьяна. Мне казалось это шуткой. Я ответила, что за таким красавчиком последую даже в огонь. И он кивнул. Ещё бы: у меня милая мордашка, шикарная грудь, талия, за которой я слежу, как не знаю кто…Я знаю себе цену, ведь я долго гналась за идеальной внешностью.
Он позвал меня к себе. У нас был умопомрачительный секс. Я стонала и просила больше, он покорно исполнял. Но на пике всё вдруг потемнело…Я помню, как ты укусил меня, и помню, как жар пронзил место укуса. Я потеряла сознание.
Вампир.
Вот, кто он. Вот, кто теперь я.
Раньше я бы сказала, что это круто. Жить вечность, быть красивой, пить кровь стеснительных девственников и совращать их по ночам…А в действительности всё так, что хочется сдохнуть. Мне плохо без крови. Я еле себя сдерживаю. Выгляжу ужасно, а дышу так шумно, что моё же дыхание заглушает играющую в комнате музыку. Смотрю в зеркало и вижу костлявую девку, чьи конечности словно вывернуты в другую сторону. Мне плохо…Хорошо только тогда, когда мне делают укол, когда я пью кровь…Но за неё надо поработать.
Габриэль садист. И он хочет, чтобы я стала мазохисткой. Я называю его хозяином, трусь об него каждый раз как последняя сука, когда он приходит в комнату. Он жестоко берет меня, постоянно кончает внутрь, и это чудо, что я до сих пор не беременна. И, что удивительно, это не самое ужасное для меня…
У каждого вампира есть своя способность. Габриэль может управлять чувствами, а мне досталась уничтожающая спокойные дни возможность читать чужие мысли. От них болит голова, так сильно, будто кто-то изнутри бьет молотком по черепу. Я не умею…Ничего не понимаю…Не хочу…Но хозяин заставляет. Он обещает кровь взамен моего хорошего поведения, и я слежу за своими же друзьями. Я должна рассказывать ему обо всем, что происходит…Я должна мгновенно докладывать ему о странных разговорах и мыслях…Я должна…
Ему все равно на меня. Я полезна, хороша в постели — вот и всё. Он обратил меня из-за потенциальной способности. Он обратил меня, чтобы поразвлечься. Он предан своему отцу. Тому, кто вызывает во мне ужас одним лишь взглядом…
Беатрис, я не могу тебя предупредить. Я не хочу умирать. И тебе неведомо, что ты отдала своё сердце Князю среди вампиров, Королю среди кровососущих, Императору среди настоящих тварей. Беатрис, знаешь ли ты, что его боятся все, кроме тебя? В нем нет ни гуманности, ни милосердия. Он убьет всех, кто прибыл на эксперимент, просто чтобы побаловать своих придворных «живой» кровью.
Зои опустошили вампиры из Морселериса. Ещё двоих забрали в Бонаморс…Я знаю обо всем. А сказать не могу.
Ты не сможешь сбежать Беатрис.
Быть вампиром больно.
Но Вилфорд действительно одержим тобой. Думаю, он простит тебе даже те ошибки, которые совершили предыдущие его жены. Он простит тебе всё.
Ты рада, Беатрис?
Глава 19. Навсегда
Мне жарко от столь сильных объятий, и дыхание спирает каждый раз, стоит мне попытаться повернуться. Вилфорд сжимает меня так крепко, словно я могу исчезнуть в любое мгновение, и близость его тела успокаивает душу лучше лекарств. Он шумно втягивает запах моих волос, бродит руками по голой коже, касается пальцами самых чувствительных мест, заставляя тихо стонать, и постоянно целует в шею, добавляя в парящее в воздухе возбуждение ноты необъяснимого страха. Мы долго лежим в постели, вдыхая с простыней запах одеколона и духов, но вновь и вновь мой взгляд касается чемодана, в верхнем кармане которого лежит билет домой. Вилфорд ловит мой взгляд, но молчит, лишь прижимает к себе всё ближе, пока я не начинаю чувствовать нехватку воздуха.
Я не говорила ему напрямую о своём намерении покинуть замок, ведь, как мне казалось, это было очевидно. После всего произошедшего, после того, как эксперимент больше не удерживает нас на месте, вполне логично оставить наполненный ужасами город. Поворачиваясь к Вилфорду, я замечаю, что всё это время он лежал, облокотившись о локоть. Он медленно склоняется ближе и нежно целует в губы, касаясь своим языком моего. С каких пор это стало так приятно? Я готова потерять своё самообладание, стоит ему прикоснуться ко мне. Быть влюбленной по уши не столь прекрасно, сколь пугающе…
Чувствуя от предстоящего разговора раздирающую неловкость, я чуть отстранилась от мужчины, пытаясь подобрать нужные слова. Я люблю Вилфорда, люблю так сильно, что хочу остаться с ним…Но только не в этом замке. Согласится ли он уехать со мной? Как эгоистично, здесь вся его работа, конечно же, он не сможет…Но что, если мы поселимся в соседнем городе?
Он вновь нависает сверху, но я упираю ладони в его широкую грудь. Нам нужно поговорить, но постоянно утопая в возбуждении, я не смогу этого сделать. Решить всё здесь и сейчас? Да, думаю, это будет верным решением…
— Вилфорд, — начала было я, но взгляд сам метнулся к чемодану, и мужчина хладнокровно посмотрел туда же. Он вдруг отстранился и поднялся с кровати. Мне только и оставалось, что наблюдать за тем, как его красивая фигура с узкими бедрами уходит к спинке кресла, на котором небрежно лежали стянутые в страсти вещи.
Почему он вдруг уходит? Этот разговор и мне дается с трудом, но не убегать же от него, в самом деле…Я встала с кровати, замотавшись в одеяло.