— Ну же, — Леон сжимал ее пальцы. — Ты знаешь, что не можешь отвернуться от такой тайны.
Она хотела. О, вся ее душа кричала ей отказаться и продолжить охоту на мелких существ, как бесов и пикси. Может, она будет расследовать демонов всю жизнь.
Но ее сердце шептало, что, если она возьмется за эту работу, будет свободной. Да, она могла не выжить. Но свобода? Разве не стоило рискнуть хоть раз в жизни ради этого золотого эликсира?
— Ладно, — прорычала она. — И какого дурака они отправят со мной? Я знаю, что они не отправят меня одну.
Леон встал и снял плащ со спинки стула. Он надел его и ответил:
— О, этим дураком буду я.
— Ни за что. Ты еще не опытный, Леон. Ты никогда даже не проводил экзорцизм, — Мэв встала, взмахивая руками. — Посылать тебя со мной — это посылать тебя в могилу. Они должны отправить кого-то другого.
— Поздно. И я всю жизнь изучал, как одолевать существ теней. Я знаю сверхъестественных почти лучше тебя, — он улыбнулся, хотя выражение было слабым. — Не переживай за меня, Мэв. Мы одолеем этого монстра вместе.
И Леон оставил ее маленькую квартиру и пропал, словно не сказал глупостей. Ребенок-священник отправится с ней биться с вампиром?
Они оба умрут на этой миссии.
Выдохнув, она стала пить ром, пока не закашлялась. Это плохо кончится. Это могло быть самым глупым решением в ее жизни.
Но… свобода.
Стоило ли это риска жизнью? Вампиры были не теми существами, с которыми можно было играть. С ними было сложнее всего, они убивали, чтобы жить. Это было проблемой.
Она склонилась, кривясь от натяжения новых стежков, взяла зеркальце со столика у кровати. Края покрылись патиной за много лет, которые она носила его с собой, но зеркальце было верным средством связи с ее сестрами.
Беатрис была занята. И ей не нравилось, когда Мэв вдруг ее вызывала.
Оставалась Луна.
Фу.
Мэв открыла рот, подула на стекло, чтобы оно запотело. Она осторожно написала на поверхности имя сестры.
— Луна, — сказала она. — Ты занята? Я вот-вот совершу нечто глупое, и я хочу, чтобы ты меня отговорила.
Прошло несколько минут, туман со стекла пропал, и стало видно милое лицо ее сестры.
Они все были разными. У Мэв были светлые волосы, но у ее сестры рыжие кудри обрамляли голову облаком. Ее плечи были мускулистыми, а сильная челюсть выглядела мужественно. Луна всегда выглядела крупной. То ли из-за волос, то ли из-за постоянных приключений, но Луна всегда была необычной, и она хотела, чтобы все это знали.
Ее сестра стояла в роскошной спальне, полной красок и шелков. Расшитое покрывало? Зачем это кому-то?
— Где ты? — Мэв на миг отвлеклась.
— О… — Луна оглянулась, повернулась к ней и подмигнула. — Кое-где.
— Воруешь у этих людей? — ей не нравилось, когда ее сестра так делала. Луна была такой с детства, и ничто не помогало исправить ее.
Луна закатила глаза и подняла драгоценности. Они мерцали, и даже через зеркало было видно, что они были дорогими.
— Да. Ладно? Эти милашки пели, и я не могла оставить их под замком. Они хотели увидеть солнце, и я хотела убедиться, что их желание исполнится.
— Идет дождь, — сухо ответила Мэв. — Но я связалась не из-за этого. Хотя ты не должна воровать.
— Знаю, знаю, — ее сестра повесила одно из ожерелий на шею и взмахнула горстью. — Тогда продолжай. Старый чудак, который здесь живет, еще долго не проснется. По крайней мере, я так думаю. Я добавила немного снотворного в его чай, когда приходила раньше.
В этом плане было столько неправильного, что Мэв не знала, с чего начать. Но в ее обязанности не входило отчитывать сестру за воровство. Луна могла делать все, что хотела. Мэв продала свою жизнь, чтобы ее сестры могли выбирать, какой путь они хотят.
— Хорошо, — вздохнула Мэв. Затем она приступила к подробному описанию того, что сказал Леон, ничего не упустив, чтобы Луна могла подумать об этом.
Какой бы сумасшедшей ни была ее сестра, Мэв доверяла мнению Луны. И Беатрис, если кто-то из них мог уделить немного времени своей старшей сестре.
К концу их разговора она с тяжелым вздохом бросила папку и письмо на колени и сняла с носа очки.
— Вот так. Я не знаю, что делать.
В какой-то момент Луна села, и Мэв могла видеть только глаза сестры. Но эти ярко-зеленые глаза были широко распахнуты от шока от этой истории, пока мысли плясали в ее голове.
— Интересно. Но они больше никогда не вызовут тебя? Ты, наконец, освободишься от них?
— В теории, — Мэв не доверяла Церкви настолько, чтобы поверить в это. Они рассказывали ей и хорошее, и худшее в ее жизни.