Мартин задыхался, пытаясь откашляться, пригрозить священнику, который отступил и вытер окровавленные руки о свой черный пиджак.
— Вампиры всегда думают, что у них есть преимущество, — сказал мужчина.
Вдалеке бушевала буря. Густые грозовые тучи уже сверкали молниями и магией. Однажды Мартин видел такую бурю. Когда он был молодым человеком, и вампиры впервые вошли в эти залы. Он посмотрел на небо и увидел предзнаменование.
К сожалению, он не знал, какое.
Отшатнувшись, он поднял руки и коснулся раны на груди. Деревянный кол жалил. Он хотел бы не чувствовать боли, как Мэв. Может, это сделало бы все это проще.
Священник смотрел на него черными глазами.
— Церковь посылает меня, когда узнает, что кто-то виновен, — треск молнии расколол воздух. — Вы более чем виновны, ваша светлость. Вы правили этим замком веками. Пугали жителей своего города, и теперь ваша душа проведет вечность во тьме.
Мартин сделал еще шаг назад, но на этот раз не смог удержаться прямо. Он упал на колено, задев кол, застрявший у него в груди.
Слова священника снова зазвенели у него в голове, и он рассмеялся. Смех причинял больше боли, чем он хотел признать, но звук веселья придал ему немного силы.
— Ты думаешь, меня пугает темнота?
— Я думаю, что должна. Твоя душа будет страдать. Демоны будут лакомиться твоим бессмертием, и ты сгоришь тысячу раз, — священник выпрямился, словно знал, что поступил правильно. — Тебе следует бояться, вампир.
Мартин скривился и сел. Он уперся спиной в осыпающийся камень и тяжело вздохнул. Он позволил рукам опуститься по бокам. Это было проще. Если ему не приходилось использовать мышцы груди, чтобы поддерживать их, было лучше.
Он все еще мог думать сквозь боль, хотя это было больно. Проклятье. Было больнее, чем он думал.
— Даже в аду, — сказал он, кашляя, когда кровь забурлила у него в горле. — Даже в аду демоны все еще любят друг друга.
— Я знаю, — отец Блейк бросился к нему, встав на колени перед убитым им вампиром. Он вцепился рукой в волосы Мартина и резким рывком откинул его голову. — Я видел это раньше. Как они любят друг друга темным, ужасным образом. Они калечат всех остальных, но спариваются всю жизнь. Вы это знали?
— Да. Я знал много демонов в своей жизни. Они любят так, что это больше, чем любовь. Они отдают всю свою душу другому и верят, что их любимый будет дорожить ею, — он кашлянул кровью на белый накрахмаленный лацкан священника. — Ты не знаешь, что такое любовь.
— Ты тоже, — отец Блейк снова повернул его голову. — Думаешь, она любила тебя? Она на это не способна. Ведьмы не любят. Но я надеюсь, ты знаешь, что она прекрасно знала, что я убью тебя, когда она разбилась насмерть.
Боже, это было больнее, чем кол.
Его невеста.
Его Мэв.
Он даже не сказал ей, как ее вид смягчил гнев в его груди. Как, глядя на нее, он стал мужчиной сильнее, чем когда-либо прежде. Мартин так и не сказал ей, что несколько часов в ее объятиях были лучшими моментами в его жизни.
Он не сказал ей, что не знал, что такое любовь, но если это была она, то любовь разорвала ему грудь, чтобы Мэв могла заползти внутрь него.
— Тогда она умерла, зная, что была лучшей частью меня, — ответил он хрипло.
— Какое жалкое зрелище, — священник оттолкнул голову Мартина, словно вампир вызывал у него отвращение. Он встал и начал поворачиваться. — Ты умрешь, как умерли все остальные. В одиночестве. Без любви. И вне взора твоего Бога.
— Не моего Бога, — Мартин покачал головой и снова рассмеялся. — Он твой Бог, этот. Бог, который наказывает всех. Нет, мой Бог намного добрее.
Отец Блейк, казалось, проигнорировал то, что хотел сказать Мартин. Возможно, его не волновали предсмертные слова вампира. Но Мартин еще не закончил с ним.
— Отец! — крикнул он. — Последнее.
Взгляд священника встретился с его взглядом, и вдалеке раздался раскат грома.
— Что?
Мартин усмехнулся. Кровь покрыла его зубы, но он хотел, чтобы отец Блейк увидел в нем монстра, каким он и был. Он хотел, чтобы мужчина увидел клыки, вонзавшиеся в его губы, пока кровь стекала по его подбородку.
— Мэв была права. Ты ничего не знаешь о вампирах. Иначе ты бы знал, что кол не может убить старого вампира.
Размытым движением он вырвал кол из груди и бросился вперед. Сверкнула молния, когда он схватил священника. Он схватился за череп и свернул мужчине шею. Еще одна вспышка молнии осветила его клыки, и он вонзил их в горло отца Блейка.