Тирион стиснул зубы, пытаясь устоять на ногах.
- Это мой путь! И не говори мне, что ты не знала об этом! Ты должна была знать, что брак с паладином потребует от тебя немного жертвенности.
- Да, я пошла на многие жертвы! Я сдерживала себя всякий раз, как ты отправлялся на свои сражения. Я сидела здесь, одна, в течение бесконечных часов, гадая, жив ты, или нет. Задавался ли ты хоть раз вопросом, какого мне приходилось? Я никогда не жаловалась за всё то время, что ты покидал нас ради своих правительственных дел, потому что я знала, что люди надеются на тебя. Проклятие, но ведь и я, я тоже на тебя надеялась! Я держала всё это в себе лишь для того, что бы ты мог с честью выполнять свои обязанности. Я знаю всё о жертвенности, Тирион, но на этот раз цена слишком высока.
- Что ты хочешь этим сказать? - Фордринг уже догадывался, каков будет ответ на этот вопрос.
- Я люблю тебя, Тирион, прошу тебя, поверь мне. Но я не могу последовать за тобой, ни я, ни Таэлан, - как можно мягче ответила Карандра, отвернувшись, боясь заглянуть в глаза мужу, - Я не могу допустить, что бы наш сын рос как изгой и служил объектом для насмешек всю свою оставшуюся жизнь. Он не заслужил этого, Тирион, пойми меня.
Тирион почувствовал, будто бы вся его жизнь потеряла смысл. Утратив силу Света, он ещё мог выдержать, но Фордринг сомневался, сможет ли он перенести ещё и потерю своей семьи. Голова его бессильно опустилась.
- Я понимаю, что ты должна чувствовать, Карандра, действительно понимаю, - сумел только и сказать Тирион, - Ты точно уверенна в том, что хочешь этого?
- Ты разрушил свою жизнь, но я не позволю тебе разрушить вместе с нею и мою с сыном! - отчаянно проговорила Карандра, стараясь держать себя в руках.
- Карандра, постой, - Тирион попытался остановить жену, направляющуюся к выходу. Карандра стремительно вышла из комнаты, хлопнув дверью. Тирион услышал щелчок закрывающегося замка и приглушённый плач Карандры.
Он знал свою жену достаточно хорошо для того, что бы знать в том, что она не изменит своего решения. Тирион опёрся локтями о подоконник, посмотрел в окно. Рассеянным взглядом он наблюдал за тем, как капли дождя стекали по стеклу. Он потерял практически всё, чем дорожил, и всё, что у него теперь осталось, это лишь его честь. Но даже в этом Фордринг не мог быть уверенным до конца.
Всё ещё находясь в шоке, Тирион прошёл в библиотеку и уселся за своим большим, полированным дубовым столом. Запалив несколько свечей, бывший паладин достал пергамент, чернила и перо. Сам ещё не зная, что именно, Тирион стал записывать свои мысли на листе. Его рука дрожала, и капли чернил оставляли на пергаменте размытые кляксы. Он изливал свою душу на пергамент, выражая свои чувства и объясняя свои поступки. Ночь подходила к концу.
Всего час прошёл с того момента, как наступило утро, когда Тирион вошёл в спальню Таэлана. Он знал, что Карандра ещё спала, поэтому был уверен в том, что ему никто не помешает. Подойдя к кровати, Фордринг увидел своего сына мирно спящим. Укутанный одеялом, малыш сладко посапывал. Постояв немного у изголовья кроватки, Тирион смотрел на ребёнка, такого чистого и невинного, что ему стало немного страшно. Таэлан заслуживал большего, чем жизнь в изгнании, которую мог ему предложить отец.
Дрожащей рукой, Фордринг достал из кармана плаща исписанный рулон пергамента. Слёзы наворачивались на его глаза, в то время как бывший паладин прятал своё послание под подушкой сына. Тирион надеялся, что возможно, когда ни будь, мальчик сможет его понять. Так или иначе, он посмотрит назад и будет горд за своего отца. Ласково потрепав Таэлана по волосам и поцеловав на прощание в щёку, Тирион направился к двери.
- Прощай, сын мой, - сквозь слёзы прошептал он, - Будь хорошим.
Солнце поднималось над спокойными землями Хартглена. Жуткие штормовые тучи ушли, и небо было ясным и кристально чистым. Через несколько часов должна была начаться казнь старого орка Эйтригга в Стратхольме. Тирион уже давно решил, что этого не должно произойти. Несмотря ни на что, Эйтригг будет жить. Проскользнув мимо гвардейского патруля, обходящего замок, Тирион проник в конюшню. Так спокойно, на сколько он мог, бывший паладин оседлал Мирадора и подготовил свою скудную поклажу для поездки в Стратхольм.
Всунув ногу в стремя, Тирион вскочил в седло.
- Это уже второй раз, когда я ловлю Вас в тот момент, когда Вы пытаетесь тайком скрыться, Тирион, - проговорил Арден, стоящий на лестничной площадке. Сердце Тириона замерло в груди. Он оглянулся назад и увидел, что капитан был абсолютно один и ни единой живой души не было поблизости.
- Я догадывался, что Вы попытаетесь совершить нечто подобное, - сказал капитан.
Тирион перехватил уздечку, прочистил горло.
- Ты обязан остановить меня, Арден? - вызывающе спросил он.
Капитан подошёл ближе, ухватился за ремни седельной сумки, притороченной к седлу Мирадора.
- Даже если и так, я сомневаюсь, что мне это под силу, - честно ответил Арден, - Я всю ночь думал о том, что Вы сказали тогда на суде и думаю, что, кажется, начинаю понимать Ваши чувства. Вы сделали то, что считали правильным - это Ваше право и не мне судить Вас.
Тирион кивнул, наклонился, опустив руку на плечо Ардена.
- Я прошу тебя об услуге, мой старый друг, - проговорил Тирион, затаив дыхание, - Это самое важное из всего того, что я, когда-либо просил у тебя.
- Всё, что в моей власти, - серьёзно ответил Арден.
- Присмотри за ним, ради меня, Арден. Сохрани моего мальчика.
Капитан крепко сжал руку друга.
- Обещаю, - только и сумел выговорить он.
Удовлетворённый ответом, Тирион кивнул Ардену, посмотрел на вырисовывающуюся, на горизонте кромку леса. Пришпорив Мирадора, Фордринг галопом покинул конюшню. До Стратхольма оставалось несколько часов езды, и что бы успеть остановить казнь, нужно было скакать подобно ветру. Не жалея Мирадора, Тирион на головокружительной скорости промчался по дороге, безжалостно погоняя коня.
Глава VII. Барабаны Войны
Тириону повезло, и он вовремя достиг Стратхольма. Солнце только что взошло над вершинами Альтеракских гор, когда он достиг пригорода. Привязав Мирадора в лесу, оставшееся до города расстояние он преодолел пешком, пытаясь придумать план спасения старого Эйтригга. К сожалению, он так и не смог ничего придумать, оставалось только надеяться на то, что когда придёт время, его мысли будут заняты тем, что бы не убить и не покалечить своих собственных людей. Конечно же, уверенные в его предательстве, солдаты не будут испытывать подобных угрызений, разя на поражение. Тирион знал, что вероятность удачного спасения орка и побега из Стратхольма была крайне мала.
Тем не менее, не побоявшись такого исхода, Фордринг прокрался в город, украдкой пробираясь по вымощенным булыжником мостовым Стратхольма. Некоторые лавочники и уличные торговцы уже появились на улицах, выставляя свой товар или спеша на рынок. Тирион сумел незаметным пройти мимо городских патрулей, опасаясь, что те узнают его, пытаясь держаться в тени домов.
Приблизившись к площади, Тирион услышал громкие голоса и насмешки, моля Свет о том, что бы уже не было слишком поздно. Выйдя на площадь, он увидел большую толпу людей в центре. Оставаясь в тени, Тирион поднялся по небольшой лестнице на крыльцо, с которого мог увидеть недавно возведённую виселицу. Толпа, собравшаяся у самого основания помоста, главным образом состояла из стражников и городских обывателей. Все они пришли для того, что бы насладиться зрелищем казни старого орка. К счастью, Тирион понял, что самого пленника ещё не приводили. Столпившиеся горожане свистели и кричали друг на друга, томясь в ожидании.
Множество рыцарей, закованных в крепкие доспехи, окружали площадь. Безмолвные и бдительные, они готовы были вмешаться, стоило только толпе перейти черту дозволенного. И хотя внешне рыцари оставались невозмутимыми, они так же, как и люди в толпе, жаждали увидеть казнь орка.