Палмер наморщил лоб, пытаясь вспомнить видение, но оно уже таяло.
- Ты веришь в перевоплощение, Палмер?
- Никогда об этом особо не думал, честно говоря. Как никогда не уделял внимания вопросам существования вампиров и вервольфов. - Улыбка его растаяла, и Соня увидела в его глазах страх. - Значит, это на самом деле?
- В некоторых пределах. Такая вещь, как переселение душ, действительно существует. Не знаю, как это происходит, - да и никто точно не знает, кроме серафимов, а они не рассказывают. Но есть довольно много людей, рожденных раньше. Притворщики их называют Старые Души. Почти все они не знают, кем были раньше, и так оно и должно быть. Но у них время от времени бывают видения предыдущих воплощений. Случайные события могут пробудить похороненную память. Или, как было с тобой сейчас, случайный контакт с физическими останками твоей предыдущей личности.
Палмер сгорбился, уронив голову на рулевое колесо.
- Ах ты, блин!
- Ты разговаривал, когда был - был далеко. Ты это помнишь?
- Нет. А что я говорил?
- Ты сказал слово "Тохил". Оно для тебя что-нибудь значит?
Он закрыл глаза. Уши заполнили крики попугаев-мако из джунглей.
- Да. Значит. Так звали моего сына.
~~
- Так это, значит, и есть "Западня Призраков". Тот, кто ее построил, ну полный псих!
Палмер сидел на вершине холма и оглядывал печально знаменитый дом, щурясь в бинокль. Хотя нельзя сказать, что бинокль был особенно здесь нужен: творение горячечного мозга Крейтона Сьюарда заполняло почти всю узкую долину.
Соня показала на центр грандиозного нагромождения башен, башенок и висящих в воздухе контрфорсов.
- Исходный дом в середине еще можно разглядеть. Похож на паука, затаившегося в паутине. Видишь?
Палмер покачал головой и опустил бинокль.
- Закупорен, как бочка. И все ставни закрыты. С одного бока я углядел что-то вроде старой конюшни - там стоит спортивный автомобиль Моргана. Наш мальчик дома, сомневаться не приходится.
- А я и не сомневалась. Я его чую.
- У меня голова болит смотреть на этот дом. - Палмер потер переносицу. - Представить себе не могу, что кто-то в этом убоище живет!
Соня вглядывалась в "Западню Призраков". В этом лабиринте Морган может оказаться где угодно. Она подняла глаза к небу, стараясь не смотреть прямо на солнце. Три часа мотались они по узким асфальтовым дорогам, извивающимся змеями среди холмов долины Сонома, пока наконец не нашли этот далекий угол, отделявший "Западню Призраков" от остального мира. Еще несколько часов пройдет, пока наступит темнота и Морган зашевелится, выходя из дневной комы.
Но в таком месте, как "Западня Призраков", куда редко проникает луч солнца, Морган вполне может быть в памяти и активен. Очень не хотелось Соне говорить об этом при Палмере, но ей необходимо было восстановить силы. Это ее несколько пугало. Она привыкла, что днем вполне нормально функционирует, но сейчас она чувствовала себя так, будто вышла из недельного запоя. Очень сильным было искушение залезть в багажник и наскоро вздремнуть.
- Портянку в пасть себе засунь, - буркнула она Другой, которая уже в сто пятьдесят второй раз заныла, что от солнечного света ей плохо.
- А? - оторвался Палмер от бинокля.
- Я не тебе.
- Гм... извини.
- Я пойду туда.
- Когда?
- Сейчас.
Палмер задумчиво пожевал губу.
- Ты считаешь, что это не опасно?
Она невесело и коротко рассмеялась.
- Это всегда будет опасно! Но я думаю, что днем мои шансы лучше. Надеюсь, что он никого не ждет. А если талисман Лиджинга сработает как ожидается... - Соня повертела Руку Славы перед тем, как сунуть ее к себе в карман, - он не узнает, что защита прорвана, пока не будет уже слишком поздно. А ты как? Готов?
Палмер вытащил из-за пояса пистолет тридцать восьмого калибра и показал.
- Как, годится?
- Лапонька, если из этой штуки кому-нибудь запломбировать мозги, хоть человеку, хоть Притворщику, - это верная смерть!
Он кивнул и улыбнулся в ответ на ее улыбку. Соня показала большой палец - о'кей! - и стала спускаться по неровному склону. Палмер глядел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями, а потом навел бинокль на "Западню Призраков".
Он стал осматривать окна и башенки, нет ли где движения, быстро переводя бинокль: опыт убедил его, что, если слишком долго вглядываться в любую архитектурную деталь, голова начинает болеть и глаза слезятся.
Внимание Палмера привлекло лицо, мелькнувшее в окне пятого этажа, бледное и лунообразное. Сердце застучало в ритме четыре четверти, пока Палмер, ругаясь вслух, попытался навести бинокль на резкость. Но лицо уже исчезло, окно было закрыто ставнями. А открывалось ли оно вообще? Может быть, ему только померещилось после слишком пристального рассматривания этого творения вывихнутых мозгов? А если нет, то чье же это было лицо? Точно не Моргана.
Палмер решил побежать за Соней и рассказать ей, что он видел.
Но не успел он подняться, как из рощицы у восточной стены заглохшего сада возникла тень и скользнула сквозь путаницу розовых кустов. Палмер залюбовался сверхъестественной грацией женщины, ловко обходящей пруды с золотыми рыбками и разбитые статуи на пути к бывшему угольному погребу.
Он улыбнулся, увидев, как Соня небрежно сорвала здоровенный амбарный замок с двери погреба, и шепнул себе под нос:
- Вот так девушка у нас!
И Соня исчезла в глубине "Западни Призраков". Какие бы опасности ни поджидали ее там, она встретит их одна. И быть может, если Палмеру повезет, она уже оттуда не выйдет.
12
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Соня остановилась, пытаясь сориентироваться. Когда она вошла в дом, нахлынул приступ тошноты. Пустой погреб покосился под ногами, будто почва была сделана из каучука. Что-то задергалось в кармане пиджака.
Соня достала Руку Славы, которую дал ей Лиджинг. Шестипалая кисть была сжата в кулак. Надеясь, что это добрый знак, Соня вернула амулет в карман. Потом осторожно шагнула к лестнице, ведущей из подвала, шагнула еще раз. Тошнота прошла, хотя от ощущения дезориентации избавиться не удавалось.
На первом этаже было темно, и пыль лежала на голых деревянных половицах. Соня шла сквозь анфиладу комнат причудливой формы, которые никогда не украшала мебель. Некоторые даже не были оштукатурены и окрашены, и деревянные планки придавали самым маленьким комнатам какой-то монастырский оттенок.