- Как тебя зовут?
Фелл глянул на нее так, будто она спросила, кто лежит в гробнице генерала Гранта.
- Фелл.
- Неверно. - Соня махнула ножом и аккуратно отхватила ему левое ухо. Фелл завопил, попытался вырваться, но это было безнадежно. Не ему было разорвать хватку Сони. - Ладно, спрашиваю опять. Как тебя зовут?
- Да Фелл же, черт тебя побери! Ты сама знаешь! Какого черта...
Протестующая речь Фелла оборвалась воплем, когда лезвие отсекло ему левую ноздрю.
- Ты меня не слушаешь. Как тебя зовут? Назови свое имя.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал? Фелл! И всегда было Фелл.
- Я спрошу тебя еще один раз, красавчик, и теперь это будет по-настоящему. Ты понял? - сказала Соня, отрезая ему правую бровь. - Назови свое имя.
- Я же тебе сказал... - Тут у него отвисла челюсть и глаза вытаращились, будто он вдруг вспомнил что-то важное. - Господи. О Господи! Тим. Меня зовут Тим!
Соня вздохнула и позволила ему упасть на пол, спрятав изувеченное лицо в окровавленных ладонях. Плечи его затряслись - он пытался заплакать. Слышен был приближающийся вой сирен.
- Пошли, парнишка. - Голос Сони смягчился. Она потрепала Фелла по макушке. - Пошли, нельзя здесь оставаться Копы сейчас будут.
Фелл отпрянул от ее прикосновения, со страхом глядя на нее.
- Ты меня убьешь?
- Нет. Понимаешь, мне очень жаль, что пришлось так тебя уродовать, но это был единственный способ до тебя достучаться. А теперь пошли! Есть человек, которого ты должен видеть.
- Кто это?
- Твоя дочь.
18
Палмер прислонился к спинке кровати, держа Лит на сгибе левой руки и правой поднося ей бутылочку. Его умиляло, что такое маленькое существо обладает таким аппетитом. На щелчок открывшейся двери он даже не обернулся.
- Это ты, Соня?
- Да, это я.
- Знаешь, ты была права. Она совсем не такая, как тот! У нее такие пальчики крохотные! И каждый с ноготком...
- Гм... Палмер... У нас компания.
Палмер поднял глаза на молодого человека рядом с Соней. Половина лица у него была такая, будто по ней прошлись молотом для отбивных. На носу, справа на лбу запеклась кровь. Парень неловко поежился, как школьник, вызванный к директору.
- Палмер, это Фелл. Отец Лит.
- Это она? - почти прошептал Фелл.
- И никто другой, - кивнула Соня.
Фелл неуверенно шагнул вперед.
- А можно мне ее подержать?
- Не вижу, почему бы и нет, - пожала плечами Соня. - Ты же ее отец, в конце концов.
Фелл потянулся взять ребенка. Палмер нахмурил брови и сильнее прижал Лит к своей груди.
- Все в порядке, Палмер. Фелл теперь наш человек.
Палмер неохотно отдал Лит в руки ее отца. Разбитые губы Фелла разошлись в улыбке при виде личика дочери.
- Какая красавица! И как похожа на Аниз... - Голос Фелла задрожал. Он сел на край кровати; девочка забулькала и загулила у него на руках. - Все это так быстро случилось. Столько надо передумать, столько вспомнить!
Соня нагнулась к Феллу, положила руку ему на плечо.
- Начни сначала. Кто ты такой на самом деле?
- Меня зовут - звали? - Тимоти Соррелл. Я учился в Беркли, на втором курсе. Английская литература. Родом я из Индианы. Родители и старшая сестра погибли в катастрофе, когда мне было десять.
Я тогда пошел по рукам родственников. Они хорошие люди, только понятия не имели, что со мной делать, так что я оказался предоставлен сам себе. Я был болезненным ребенком. Меня завораживала и пугала смерть, и я по уши увлекся вампирами, гулями - нежитью. Когда я пошел в колледж, то стал ходить всегда в черном и почти все деньги тратил на оккультную литературу.
Первое время в Беркли было все о'кей. Попадались даже такие люди, которые не считали меня чудаком! Но на втором курсе у меня появились эти... сны.
- Что за сны?
- Плохие. Полные крови и ходячих мертвецов. В молодости я во снах видел себя вампиром, но там было по-другому. Там я, как Кристофер Ли или Фрэнк Лангелла, соблазнял пышных женщин. А эти новые сны... другие они были.
Иногда я видел сам себя в образе гниющего трупа. Жертвы мои были не красавицы, а старые побирушки и грязные шлюхи с помоек - они вопили и пытались удрать, а не отдавались, и оттого им было еще больнее. Совсем не как в кино!
Но больше всего меня пугало наслаждение, с которым я слушал их вопли и смотрел на их смерть. Всегда я был чуть сдвинутым, но тут я впервые всерьез испугался за свой рассудок. И тогда решил обратиться к профессионалу.
Мне очень рекомендовали доктора Кэрона. - Фелл сухо и отрывисто рассмеялся. - Он вроде бы понял, что со мной происходит, и вскоре после того, как я начал к нему ходить, старые и привычные эротические сны вернулись. Он мне говорил, что я не должен стыдиться своей... ну, неудовлетворенности положением в жизни. После нескольких сеансов он пригласил меня принять участие в экспериментальной терапии у него за городом, в долине Сонома. Остальное вы знаете, наверное.
Соня кивнула:
- Он подбирал людей, которых не станут искать и у которых есть определенные склонности, пригодные для его целей. Из десяти им выбранных остались в живых только ты и Аниз?
Фелл кивнул, глядя на дочь, невинно игравшую с его измазанным кровью пальцем.
- Это было страшно - я до сих пор слышу эти крики. Но в каком-то жутком смысле все вышло не так уж плохо.
Я помню, как меня поразила красота Аниз, когда... когда мы были людьми. Я знал, что у меня с такой женщиной и близко нет шансов. Даже удивился, что она вошла в группу. Она казалась такой... такой цельной. А я был счастлив впервые в жизни - или после нее. Я теперь знаю, что Аниз никогда меня не любила, что она бессознательно выполняла приказ Моргана. Но не Морган заставил меня любить ее! Вот почему мне было так больно ее потерять. Это была настоящая любовь, а не ее изображение!
И когда Морган мне сказал, что ты убила и ее, и ребенка, я озверел. Я хотел отомстить и доказать Моргану, что достоин быть его сыном. - Он горько усмехнулся. - И что же мне теперь делать?
- Полетишь с нами в Юкатан и будешь мирно воспитывать своего ребенка.
- Как? Ты посмотри на меня! Я даже не человек!
- Как и я. Как и твоя дочь. Фелл, тебе не обязательно проходить через все это в одиночку. Я твои чувства понимаю! И я могу тебя научить, как владеть своей силой. У меня такого счастья не было. Я училась на улицах, набивая шишки. Есть еще очень многое, чего я не понимаю, но, быть может, вместе мы сможем это изменить. Одно я тебе могу сказать: следующая стадия твоего развития будет очень опасной, и если ты оступишься, это может стоить тебе души.