— Гм, — сказала я уклончиво, оглядываясь назад и с ужасом понимая, что теперь лестницу от меня отделяет еще одна опустившаяся, как заслон, дверь. — Ну, может быть, кршмяги немножечко это… Опасны?
— А сюсюане не опасны?! А гуманоиды не опасны?! — всплеснул лапами Физз. — Вы же сами знаете, какие у вас были войны, как вы, да и мы, издевались друг над другом! Животные не способны на такую подлость, как гуманоиды! А между тем, гуманоиды решили, что могут творить, что хотят, и что они имеют право убивать кршмяг просто за то, что они кршмяги! Вы меня поймете, вы же женщина. Я недавно разговаривал с землянкой, она меня поняла. У нее дома на Земле семнадцать кошек… Дайте денег.
— Ну, я…
— Ну вы посмотрите на них! — воскликнул сюсюанин, резко хватая меня за плечи и поворачивая к ближайшей клетке, из которой, прижавшись к прутьям, ела нас глазами крупная кршмяга. — Смотрите, какой чистый у них взгляд! Не то, что у гуманоидов!
— Кха-ха-ха-ха! — сказала кршмяга и ударила лапами по решетке, не сводя с меня глаз.
— По-моему, взгляд не то, чтобы чистый, а какой-то голодный… И они все, кажется, не очень довольны.
— Ну, естественно! Потому что им не хватает корма, потому что их держат в тесных клетках. Поставьте себя на их место! И дайте денег. Сколько можете.
Сдавшись не столько под напором сюсюанина, сколько под взглядом кршмяги, я порылась в кармане и сунула в подставленные лапы десять условных денег.
— Вы представляете страдания животных в таких условиях?! — с напором повторил сюсюанин, упихав монеты в карман на животе костюма, из чего я сделала вывод, что дала мало. Страдания животных мне тоже были видны: от бросков ближайшей кршмяги уже нехорошо прогибалась решетка клетки.
— Никто не дал нам право считать себя лучше других живых существ!!! — перекрикивая рев благодетельствуемых зверушек, орал Физз. — Они почти так же разумны, как мы, зато не лживы, не лицемерны! Вы знаете, как они преданны друг другу?! Как самец загрызает всех, кто пытается обидеть его самку? Как самка задерет любого, кто приблизится к ее детенышам?!
— Не знаю, но уже представила! — тоже закричала я, судорожно наощупь роясь в сумочке, не сводя при этом взгляда с пытающейся прогрызть решетку кршмяги. — Вот вам сто условных денег! Пойдемте отсюда!!!
— Я знал, что вы меня поймете, вы же женщина, — удовлетворенно сказал сюсюанин и приложил нос к двери, отделяющей нас от лестницы. — Моя знакомая, у которой семнадцать кошек, говорила мне, что…
Дальнейшие слова его я не расслышала, потому что бросилась наутек и не останавливалась до самого входа в отель.
…Позже, уже находясь на Земле, я услышала в новостях, что движение по защите животных набирает силу. Его сторонники в конце концов добились того, что кусок города был отгорожен и предоставлен для свободных прогулок окрестным кршмягам. Туристический бизнес, правда, при этом резко завял, потому что животные оказались действительно умными и, собираясь в стаи, дружно штурмовали ограду, пока не проделывали в ней лазейку, добираясь до вожделенных ими городских рынков и помоек, а по дороге закусывали местными жителями и туристами. Конечно же, это вызывало беспорядки и многочисленные акции протеста, посмотрев на которые, я поняла, что еще лет десять не видать мне теплого сюсюнского моря.
А Физза я все-таки тоже увидела в каком-то телерепортаже. Он почти не изменился, только одно его ухо было основательно обкусано, и он возглавлял общество по защите города от кршмяг.
Конец