— Ага, — сказал Курц.
Как только медики вышли из палаты, Курц немедленно подтянул левую руку к лицу и зубами сорвал тампон с пластырем, а затем выдернул иглу капельницы.
Джо Курц прекрасно знал, что может случиться в больнице с беспомощным человеком, накачанным лекарствами. Кроме того, если превозмочь боль, у него найдется о чем подумать до утра.
Глава 3
В четвертом часу ночи в его палату вошли двое мужчин.
Защищаться было нечем. Если бы до этого Курца покормили обедом, он бы исхитрился и стащил столовый нож, спрятав его под подушкой, но его не кормили. Итак, я беззащитен и прикован к кровати наручниками, подумал он. В голову пришла единственная мысль, и он тут же реализовал ее. Перебирая пальцами левой руки трубку капельницы, он добрался до иглы. Длинная толстая игла для внутривенных вливаний. Если нападающий подойдет достаточно близко, можно попытаться ткнуть его иглой в глаз или метнуть ее. Но если у них обоих пистолеты, остается только дернуться влево и свалиться на пол вместе с кроватью, при этом крича и зовя на помощь.
Искоса глядя на две тени, возникшие в дверном проеме, и борясь с головной болью, Курц подумал, что он не уверен, хватит ли ему сил опрокинуть кровать. Кроме того, матрац и сетка, даже больничные, — убогая защита от пули.
К подушке, чуть выше его головы, была прицеплена кнопка вызова медсестры. Правой рукой до нее не дотянуться, поскольку она в наручниках, а стоит ли выпускать из левой руки иглу или демонстрировать ее противникам, непонятно.
Курц следил за силуэтами вошедших с того момента, как эти двое открыли дверь. Когда они прошли дальше, на них упал тусклый свет от медицинского оборудования, стоящего в палате. Первый — высокий, очень худой, в дорогом костюме, с черными волосами, зачесанными назад, и азиатским лицом. У него в руках ничего не было. Второй, находившийся ближе, — крепкий мужчина в инвалидном кресле. Движениями мощных рук он сам вел его к кровати Курца.
Курц не пытался прикидываться спящим. Он внимательно следил за приближающимся мужчиной в кресле. Надежд на то, что это заблудившийся в три часа ночи пациент, не осталось после того, как Курц увидел, что на нем тоже надет костюм. Он не молод, понял Курц, разглядев неровно остриженные редкие седые волосы. Загорелое лицо покрыто морщинами и шрамами, но брови смоляные. Волевой подбородок и жесткий взгляд довершали впечатление. Верхняя часть тела объемная и мощная, но даже при таком свете Курц разглядел, что под брюками скрывались ноги, похожие на высохшие палки.
Азиат с невозмутимым лицом стоял в двух футах позади мужчины в кресле.
Его колеса продолжали скрипеть по кафелю, пока высохшие ноги мужчины не стукнулись о край кровати. Курц посмотрел на него поверх прикованной наручниками правой руки, пытаясь сфокусировать взгляд на его холодных голубых глазах. Оставалось только надеяться, что это дружественный визит.
— Ты — ничтожный, никчемный подонок, кусок дерьма, — прошипел старик. — Это тебе должны были засадить пулю в мозги.
Исчерпывающе, в плане надежды на дружеский визит.
Мужчина замахнулся, и его огромная ладонь припечатала Курца по голове справа, как раз там, где на ней красовался комок тампонов и пластыря, прикрывающий рану.
Попытки справиться с болью, происходившие в течение следующих нескольких секунд, напоминали попытку проехаться на американских горках в Кристал-Бич стоя. Курца тошнило, и он начал терять сознание, но он не позволил себе ни того ни другого. Вместо этого он сжал иглу между средним и безымянным пальцами левой руки. Так держали заточки во время поножовщин в Аттике.
— Ты — дрянной ублюдок, — продолжал мужчина уже во весь голос. — Если она умрет, я задушу тебя своими собственными руками.
Он снова с силой, наотмашь ударил Курца, на этот раз по губам. Но эта боль была ничем по сравнению с болью от первого удара. Курц откинулся назад и увидел руки азиата.
— Майор, нам надо идти, — мягко проговорил тот. Он аккуратно положил ладони на рукоятки кресла и откатил его на метр назад.
Голубые глаза майора продолжали сверлить лицо Курца безумным взглядом. Плевать. По части ненавидящих взглядов я эксперт, подумал Курц. Но следует признать, что этот старик занял бы первое место на конкурсе взглядов, которыми меня когда-либо одаривали.
— Майор, — шепотом произнес азиат. Мужчина в кресле наконец-то оторвал взгляд от Курца, перед этим погрозив ему пальцем. На пальце была кровь, но Курц заметил это только после того, как почувствовал, что кровь стекает по его правому виску.
Азиат развернул кресло и вывез старого мужчину из палаты в полутьму коридора. Ни один из них не обернулся.
Курц не рассчитывал, что ему удастся поспать после этого, вернее, потерять сознание, поскольку при такой боли нормальный сон был просто невозможен, но он все-таки заснул. Когда он проснулся, то увидел перед собой Джеймса Бонда, склонившегося над ним и освещенного лучами утреннего солнца.
Конечно, это не был Джеймс Бонд и не Шон Коннери, лучше всех его сыгравший, но парень хоть куда. Темные волосы, аккуратно уложенные и зачесанные назад, сардоническая усмешка, безупречный костюм от Севиль Роу или что-то в этом духе. Курц никогда не видел костюмов от Севиль Роу. Сияющая белая рубашка с отложным воротничком, галстук из шотландки, завязанный виндзорским узлом, кружевной носовой платок, торчащий из кармана не по небрежности, а чтобы дополнить галстук, со вкусом подобранный «Ролекс», едва выглядывающий из-под идеально выглаженной и накрахмаленной манжеты.
— Мистер Курц? — обратился к нему Джеймс Бонд. — Моя фамилия Кеннеди. Брайан Кеннеди.
Он похож на отпрыска семейства Кеннеди, подумал Курц, на того, который вел самолет и загнал его под гладь морскую вместе с собой и остальными пассажирами.
Брайан Кеннеди уже было собрался протянуть Курцу шикарную визитную карточку кремового цвета, но заметил наручники на правой руке и, не останавливая движения, положил ее на прикроватный столик.
— Как вы себя чувствуете, мистер Курц? — спросил он.
— Кто вы? — с трудом проговорил Курц. Должно быть, мне уже стало лучше, если эти два слога всего лишь заставили запрыгать картинку перед глазами, а не стошнить прямо на него, подумал Курц.
Статный мужчина коснулся пальцем своей визитки.
— Я владелец и управляющий «Эмпайр Стейт секьюрити энд экзекьютив протекшн» — фирмы, производящей и устанавливающей элитное охранное оборудование. Наш филиал в Буффало устанавливал и обслуживал камеры видеонаблюдения в подземном гараже, где вчера произошла перестрелка.
Когда мы вошли в гараж, лампы горели через одну, подумал Курц. Именно это меня и подвело. Воспоминания о перестрелке начали просачиваться в его залитый кровью мозг подобно грязи, подтекающей под закрытую дверь.
Он ничего не ответил Кеннеди-Бонду. Почему этот красавчик здесь? Опасается, что к его компании могут возникнуть претензии со стороны закона? Боль не давала Курцу как следует сосредоточиться на этих размышлениях, и он продолжал молча слушать Кеннеди, глядя ему в глаза.
— Мы предоставили полиции оригинальную запись событий в гараже, — продолжал тот. — Расстояние и угол наблюдения не позволяют увидеть стрелявших, но со всей очевидностью демонстрируют, что ваши действия, как и действия офицера О'Тул, были правильными и ставят вас вне подозрений.
Тогда почему же я до сих пор в наручниках, подумал Курц.
— Как там она? О'Тул? — сказал он вслух.
Лицо Брайана Кеннеди стало каменно-холодным. Джеймс Бонд в печали.
— В нее попали три пули. Двадцать второго калибра. Одна перебила левое ребро. Вторая пробила плечо навылет, срикошетила от потолочной балки и ранила вас. Третья пробила лобную кость и засела в мозгу, в левой передней доле. Они вытаскивали эту пулю пять часов, и пришлось извлечь часть поврежденных тканей мозга. Сейчас она находится в искусственно вызванной коме. Не знаю, что это означает, но похоже, что у нее есть шанс выжить, хотя от последствий ранения она не оправится никогда.