Выбрать главу
Вашъ Н. Некрасов.

Это письмо Некрасова было адресовано в Париж, где оно не застало Толстого, неожиданно уехавшего 27 марта (8 апреля) в Женеву.

Вероятно, о получении этого письма в дневнике Толстого записано под 14(26) апреля: «Получил письмо от Некрасова».

Упоминаемое в первых строках письмо Толстого к Некрасову нам неизвестно. Оно было ответом на письмо Некрасова от 22 августа (3 сентября).

Приезд ваш в Петербург — в конце ноября 1855 г.

Торжества в Риме, ради которых Некрасов приехал из Неаполя в Рим, были по случаю Пасхи.

О маршруте Некрасова см. прим. к предыдущему письму.

Повесть Толстого, которую хвалил Тургенев — рассказ «Альберт», прочитанный Толстым Тургеневу 1 (13) марта.

Письмо Тургенева, о котором упоминает Некрасов, в печати не появлялось.

В отсутствие Некрасова «Современник» редактировался Панаевым и Чернышевским. Деятельностью первого Некрасов был не очень доволен.

О каких обвинениях в мальчишестве пишет Некрасов, объяснить не можем. Возможно, что он имеет в виду перепечатку Чернышевским в «Современнике» стих. «Поэт и гражданин», из-за которой были неприятности с цензурой.

План большой вещи. По предположению Н. С. Ашукина, Некрасов имеет в виду поэму «Несчастные»: из рукописей, хранящихся в Рукописном отделении Публичной библиотеки имени Ленина, видно, что Некрасов работал над поэмой в Риме.

11.

1857 г. 5(17) мая. Париж.

Париж, 17 Мая 1857.

Мнѣ здѣсь видно суждено получать ваши письма долго спустя послѣ того, как они написаны. На дняхъ я получилъ Ваше письмо, писанное вами въ Неаполь. Спасибо вамъ за него — я его сейчас перечелъ, и на меня повѣяло какимъ-то тепломъ, вы не без участья думали обо мнѣ, когда его писали. По принятой мною съ вами системѣ даю опять себѣ свободу говорить, что думается, не заботясь, что из того выйдет, и не подшибая крыльев у чувства или мысли поминутной оглядкой. Не дивитесь, если не будет наружной связи (зачѣмъ тратить время — вѣдь не для печати), если от спѣшности дурно выражу, все таки вы поймете. Вы грустны, у васъ, кажется, хандра. Хандра и грусть у человѣка въ вашемъ положеніи, мнѣ кажется, может быть только, когда у него нѣт цѣли въ жизни. Ближайшая цѣль трудъ, у вас есть, но цѣль труда? Хорошо ли, искренно ли сердечно ли (а не умозрительно только, не головою) убѣжденьі Вы, что цѣль и смыслъ жизни любовь? (в широком смыслѣ). Без нея нѣт ключа ни к собственному существованию, ни къ сущ[ествованію] другихъ, и ею только объясняется, что самоубийства не сдѣлались ежедневным явленіемъ. По мѣрѣ того, какъ живешь — умиляясь, свѣтлѣешь и охлаждаешься, мысль о безцѣльности жизни начинает томить, тут дѣлаешь посылку к другимъ — и они вѣроятно (т. е. люди в настоящемъ смыслѣ) чувствуют то ж — жаль становится их — и вот является любовь. Человѣкъ брошен въ жизнь загадкой для самого себя, каждый день его приближает к уничтоженію — страшнаго и обиднаго въ этомъ много! На этомъ одномъ можно съ ума сойти. Но вот вы замѣчаете, что другому (или другимъ) нужны вы — и жизнь вдруг получает смыслъ, и человѣк уже не чувствует той сиротливости, обидной своей ненужности, и так круговая порука. Все это я выразилъ очень плохо и мелко — что-то не пишется — но авось вы ухватите зерно. Человѣкъ созданъ быть опорой другому, потому что ему самому нужна опора. Разсматривайте себя какъ единицу — и вы придете въ отчаяніе. Вот основаніе хандры въ порядочномъ человѣкѣ — думайте, что и съ другими происходит то же самое и спѣшите имъ на помощь. Ах, как что-то выходит неясно, нет, я не способен сегодня писать, мнѣ жаль моей мысли, так бѣдно я ее поймалъ словомъ. Изорвать хочется — чувствую тоскливость, которую вы вѣрно знаете — хочется сказать, а не сказывается. Что вы въ этом случаѣ дѣлаете? Бросаете работу или нудите и пытаете себя? Бывало я былъ к себѣ неумолимъ и просиживалъ ночи за пятью строками. Из того времени я вынесъ убѣжденіе, что нѣт такой мысли, которую человѣк не могъ бы себя заставить выразить ясно и убѣдительно для другаго, и всегда досадую, когда встрѣчаю фразу «нѣт словъ выразить» и т. п. Вздор! Слово всегда есть, да умъ наш лѣнивъ, да еще вот что: надо имѣть вѣры въ ум и проницательность другаго по крайней мѣрѣ столько же, сколько в собственные. Недостаток этой вѣры иногда безсознательно мѣшает писателю высказываться и заставляетъ откидывать вещи очень глубокія, чему лѣнь, разумѣется, потворствует.

Скажу нѣсколько словъ о себѣ и о Тургеневѣ. Я кормлю и лечу себя — вот главная моя теперь забота. Гоню дурныя мысли и поперемѣнно чувствую себя то хорошимъ человѣкомъ, то очень дряннымъ. В первомъ состояніи мнѣ легко — я стою выше тѣхъ обид жизни, тѣх кровных уязвленій, которымъ подверглось мое самолюбіе, охотно и искренно прощаю, кротко мирюсь съ мыслью о невозможности личнаго счастья; во второмъ, я мученикъ, и мученик, недостойный сожалѣнія, начиная съ моего собственнаго, от мелкой раздражительности до готовности воткнуть ножъ въ свое или другое чье-нибудь горло — я все переживаю. Легко сказать — зачѣмъ же это? Хуже всего человѣку, когда у него нѣт силъ ни подняться, ни совершенно упасть! Я, кажется, въ этомъ положеніи, но злость приходит все рѣже, рѣже — если въ ней нѣт законности — она уляжется, но — по мнѣ надо сдѣлаться очень, очень хорошимъ человѣкомъ, чтоб многое въ прошедшемъ меня не замучило или не привело к чему нибудь дикому. Дѣлать ничего не могу, нѣт спокойствія и душевной свободы.

Тургеневъ просвѣтлѣлъ, что Вамъ будет пріятно узнать. Болѣзнь его не мучить, другія дѣла, важныя для него идутъ должно быть хорошо. Я так его люблю, что когда об немъ заговорю, то всегда чувствую желаніе похвалить его как-нибудь, а бывало — когда-нибудь разскажу вамъ исторію моих внутреннихъ отношеній к нему. Теперь усталъ. На дняхъ мы как то заговорили о любви — он мнѣ сказалъ «я так и теперь еще, через 15 лет, люблю эту женщину, что готовъ по ея приказанію плясать на крышѣ, нагишомъ, выкрашенный жолтой краской!» Это было сказано так невзначай и искренно, что у меня любви к нему прибавилось. Прощайте, ясный соколъ (не знаю сказывалъ ли я вамъ, что мысленно иначе вас не называю). Напишите (я пробуду здѣсь до 15 іюня). Не ставьте себѣ въ обязанность писать мнѣ много и затемъ не затягивайте письма, напишите два слова, а много напишете, как охота придет.

Некрасов.

Я написал в Петербург чтоб вамъ дали денег, сколько могут, и вы пошлите имъ адресъ, куда послать. Мой адрес: Hotel du Louvre, № 256.

Тургенев скоро уѣдет въ Лондонъ.

Письмо от Толстого, упоминаемое в первых строках письма Некрасова, — от 30 марта (11 апреля). Оно неизвестно. Об этом письме Некрасов писал Тургеневу 15(27) мая 1857 г.: «Получил письмо от Толстого — очень умное, теплое и серьезное». (А. Н. Пышин. «Н. А. Некрасов», Спб. 1905, стр. 167–168).

«Тургенев просветлел». На тяжелое душевное состояние Тургенев часто жалуется в своих письмах к разным лицам за январь-март 1857 г. Толстой писал В. П. Боткину 10(22) февраля 1857 г. из Парижа: «Они оба [Тургенев и Некрасов] блуждают в каком-то мраке, грустят, жалуются на жизнь. Тургенева мнительность становится ужасной болезнью…»

Тургенев говорил о своей любви к Полине Виардо. Истории этой любви посвящена книга И. М. Гревса (изд. «Совр. проблемы». М. 1927 г.).

«Я написал в Петербург, чтоб вам дали денег». Некрасов писал 7(19) мая И. А. Панаеву: «Да еще граф Л. Н. Толстой просит вперед денег 300 р. сер. Он вам пришлет адрес, куда их послать — деньги эти надо будет ему дать».

В Лондон Тургенев приехал из Парижа 12(24) мая 1857 г.

На это письмо Некрасова Толстой ответил 9(21) мая. Под этим числом в дневнике Толстого записано: «Получил письмо от Некрасова. Ответил Некрасову религиозное письмо». Последнее неизвестно.

12.

1857 г. 27 июля. [Петергоф.]

Деньги Вамъ посланы Вульфомъ тотчасъ по-полученіи депеши, а письмецо Ваше, любезный другъ, получилъ я только вчера. Я также имѣю к Вам просьбу: Бога ради, пришлите повѣсть Вашу на IX № Современника, то есть, вышлите ее не болѣе, как через недѣлю или 9 дней по полученіи этого письма. Это необходимо. Ни от кого из участниковъ ничего нѣт — 1-е отд. Совр. из рук вон плохо, а между тѣм при 9 кн. нужно выпустить объявленіе о подпискѣ на 1858 год. Съ какими глазами?.. Пожалуйста выручите, а то ей Богу окончательно руки опустятся. Да и не сдѣлаешь ничего одинъ!

Еще имѣю к Вам слѣдующее предложеніе, наперед оговариваясь, что, если, не найдете удобнымъ или выгоднымъ, то можете отказаться, ни мало не огорчивъ меня. — Дайте мнѣ три ваши повѣсти Двух гусаровъ, Метель и Утро помѣщикадля Легкого Чтенія, а я Вам дамъ тысячу франковъ. Увѣдомьте о вашемъ рѣшеніи поскорѣе — изданіе это остановилось за недостаткомъ хороших матеріаловъ. Ежели не найдете удобнымъ дать мнѣ эти три повѣсти на предложенномъ условіи, то дайте хоть одну (небольшую, Мятель или Утро — за 75 р. сер.) для VI книжки, которая уже печатается, и которую мнѣ хотѣлось бы скрасить.

Будьте здоровы и напишите мнѣ — что вы думаете дѣлать: ворочаться сюда или еще долго останетесь за границей? Говорят, воротился Дружинин, но я еще не видалъ его.