Самое главное: нет у человека правильного глаза на все… Ему больше… кажется, а он принимает всурьез… Глаз у него ленивый и надменный, от человечьего глаза сглаз даже бывает, когда этой черной силищи в кого-нибудь одного через меру накачено… Нам ведь все кажется, что в мире одни мы только стоим на ногах, а все остальное или ползает перед нами на брюхе, или стоит бессловесным столбом, тогда как на самом-то деле совсем и не так!..
В особ час и деревья в гости ходят друг к другу в лесу, как в престольные праздники мужики по деревне, и корни у них, что у нас ноги и пальцы, и на самой вершине, где последний на ветру трепещет листок или хвоя пушится на ветке, как бровь, у каждого дерева смотрят прямо в небо глаза, только человек этих глаз никогда не увидит: хватит мужик по древесине топором или пилой, подрежет суставы, и дерево без единого слова только крепко зажмурится, чтоб не видать человека и его топора и на месте древесного глаза остается одна лишь росинка… слезинка…
Только придет такой час, час горькой расплаты для человека, когда от него все деревья убегут на… новое место!.. Есть такое царство, куда еще ни зверю, ни птице не открыто дороги!..
Потому и сказано было в книге Златые уста: помни, человече, на каждом столбе при дороге и на каждой пылинке с нее дух невидимо почил… и в мире есть одна только тайна: в нем нет ничего неживого!.. Потому люби и ласкай цветы, деревья, разную рыбу жалей, холь дикого зверя и лучше обойди ядовитого гада!..
Но больше всего люби крылатую птицу!..
Потому: все умирает и в землю уходит, чтоб дать из нее новый росток, вплоть до воды, птица же, когда почует смертный ветер у себя под крылом, умирать улетает с земли в вышину и там в выси непостижной долго-долго кружит: ищет она особое место, где на десятитысячелетнем дубе на самой верхней ветке его сидит огненная птица Финуст, бьет эта птица по утру и по вечеру над землей красным хвостом и каждый день кладет на край земли утром золотое яичко, а к вечеру — серебряное, одно катится по небу днем, отчего и жизнь и радость есть на земле, и никто этой жизни и радости в особь не хозяин, — а другое по вечеру, чтобы крепче спалось мужикам и ночной чорт баб не кусал в темноте и чтоб светлее было зверю в лесу!..
К этой-то птице и полетит в свой час человек, когда для него все числа и сроки исполнятся и весь лицом он и душой преобразится…
Да мало ли о чем в этой книге сказано было, все в этой книге было сказано, о всем было в ней прописано… о животе и о смерти…
Эх, братцы, жалко, что нет у меня ее сейчас под руками…
По этой-то самой книге и покорил, говорили у нас, Спиридон Емельяныч бурую медведицу, а что нашел книгу брат Спиридона Андрей…
Выходило все так:
В то самое время, когда они воротились с Афона, Андрей Емельяныч, как известно, стал зашибаться молитвой: целые недели он проводил на Светлом Болоте, куда и нога человечья в то время может еще не ступала, потому что пройти на него было за диво…
Но Андрей Емельяныч как-то ухитрялся и проходил!..
Должно быть, через окна плавком!..
Брал он из дома небольшой узелок с хлебом и солью, но, конечно, не надолго хватало, много берет этого добра широкая мужицкая кость, вернее всего на болоте он питался вместе с глухарями брусницей или малиной, которой росло в старое время на Светлом Болоте на островах, где посуше — леса, да еще каким-то корешком теперь пропавшей на этом болоте травы, дает эта трава и плоти утоленье, и легкость животу, и духу веселость!..
Должно быть… калган!..
У него цветы похожи на грошик!..
На этом-то Светлом Болоте жил леший Антютик, только Андрей Емельяныч его ни разу не встретил, нечего зря говорить, потому он уж не соврал бы, сказал!..
Однажды в светлоосиянный день по ранней осени, когда с дерев падает последний листочек и каждое деревцо лепечет им на тихом ветру, словно торопится что-то дошептать про себя, али может дочитать перед зимним сном какую-то свою древяную молитву, отчего на многие версты идет по лесу звон и его никогда не сменишь на колокольный, — сидел Андрей Емельяныч возле болотной коряги, уставши с утра молиться и плакать. Плакал Андрей Емельяныч не за себя, а за род человечий!..
Плыли у него под еще не пробежавшей слезой высокие облака на север за снегом и по небу тянули с севера длинной веревочкой гуси.
Сидит Андрей Емельяныч, любуется своей мужицкой освобожденной душой и изредка возле себя сколупнет с ветки брусничку…
Долго так просидел Андрей Емельяныч, без думы, только одни глаза широко раскрывши… Когда же ударила заря к вечеру по всему болоту красным лучом, Андрей Емельяныч увидел, что совсем возле него под корягой лежит раскрытая книга… видно, что кто-то ее перед этим читал да так не дочитавши до конца незакрытой оставил…