– Вы активно прожили эти шесть лет. К сожалению, вы, со своей стороны, вообще не сделали нам никаких одолжений. Вы оказались не так благодарны, как нам бы хотелось.
Русский понимающе кивнул.
– Вы американец? – спросил он. – Интересно… эта спешно созванная конференция по проблемам, которые без труда решаются на месте, в Хьюстоне, разрешение на выезд из страны, билет и сопровождение до Амстердама и вся эта канитель с прикрытиями… Но ведь у вас были все коды, вы употребили все нужные слова… И потом, ваш русский безупречен, «приятель»…
– Это моя работа. А в чем состояла ваша?
– Вы знаете ответ. Он в том, почему вы здесь.
– Я хочу знать почему.
Русский мрачно улыбнулся:
– Ну-у, нет. Вы не получите больше ничего, кроме того, что уже знаете, то есть кроме того, что я сказал. Я же сказал, что вы только сделаете мне одолжение. Вы – моя объяснительная записка.
– С объяснением чего?
– С оправданием моих действий.
Брэй поднял оружие. Небольшой ствол блеснул, мокрый от дождя. Русский не сводил с него глаз, тяжело дыша. Во взгляде его вновь отразился ужас, но он не сделал ни одного движения, не произнес ни слова. Внезапно Скофилд подвел ствол вплотную под левый глаз русскому.
Плоть ощутила холод металла. Пожилой человек вздрогнул, но не издал ни звука.
Брэй почувствовал отвращение.
«Какая разница? – вновь подумал он. – Никакой, Гарри, вообще никакой, но урок должен быть преподан…»
Скофилд опустил автомат.
– Убирайся отсюда, – быстро проговорил он.
– Что?
– Ты слышал, что я сказал. Убирайся отсюда. Оперативная служба КГБ располагается в районе улицы Толстраат. Они там под вывеской одного соблюдающего еврея: «Бриллианты Бруштейна». Валяй, покончи с этим!
– Я не понимаю, – пролепетал русский. Он был в замешательстве. – Это что, очередная ловушка?
– Черт бы тебя побрал! – прорычал Скофилд, сотрясаясь от злости. – Убирайся отсюда!
Русский пошатнулся, но ухватился за перила моста. Через секунду он неуклюже засеменил прочь, а затем бросился бежать.
– Скофилд! – Это был окрик Гарри. Помощник стоял около западного входа на мост, прямо на пути русского. – Скофилд! Ради бога!..
– Дай ему уйти! – завопил Брэй.
Но, может быть, вопль его запоздал, а может, его заглушил шум ливня, но три коротких глухих выстрела продемонстрировали профессиональную подготовку Гарри: человек схватился за голову и, покачнувшись, откинулся на перила. Гарри настиг беднягу, помог ему выпрямиться и выстрелил в последний раз, точно в шею, а затем, приподняв тело, перекинул его через перила в воду канала.
«Какая разница? Никакой, Гарри, вообще никакой». Скофилд медленно побрел в противоположном направлении. Спрятанный в кармане автомат, казалось, обрел неимоверную тяжесть. Сквозь шум нараставшего дождя он слышал за собой быстрые догоняющие шаги. Внезапная усталость охватила его, ему не хотелось слышать эти шаги, они казались ему более неприятными, чем резкий голос Гарри.
– Брэй, черт возьми, что там у вас случилось? Он едва не ушел.
– Но ведь он не ушел? – возразил Скофилд, заметно ускоряя шаг. – И ты знаешь наверняка, что не ушел.
– Ты прав, черт возьми, но я хотел бы знать, что с тобой происходит?
Молодой человек нагнал шефа и пошел с левой стороны, не спуская глаз с руки Брэя. В ней по-прежнему был зажат маленький сверток в непромокаемой упаковке.
– Бог мой! Ты так и не всучил его?!
– Что? – И в этот момент Брэй осознал, о чем спрашивает Гарри. Он размахнулся и бросил пакет через перила в канал.
– Что ты делаешь?! – завопил Гарри.
– Пошел ты к черту, – тихо проговорил Скофилд.
Гарри остановился, а Брэй продолжал идти вперед. Спустя секунду молодой человек ухватил Брэя за край плаща.
– Боже всемогущий! Ты позволил ему уйти?!
– Убери руки…
– Нет, черт побери. Ты не смеешь…
Больше Гарри не пришлось ничего говорить. Брэй резко схватил помощника за правую руку и вывернул ему кисть. Гарри дико вскрикнул – его рука повисла как плеть.
– Убирайся к черту, – повторил Скофилд и пошел прочь.
Надежная явочная квартира, во втором этаже которой должна была состояться встреча, находилась недалеко от Розенграхт. Гостиная отапливалась камином, служившим заодно для уничтожения любых бумаг и корреспонденции. Специальный представитель Госдепартамента вылетел из Вашингтона, чтобы на месте задать несколько вопросов Скофилду по поводу обстоятельств, обусловленных географией проведения операции. Было очень важно понять, что же произошло, особенно потому, что это касалось такого лица, как Брэндон Скофилд. Он был лучшим из лучших, бесценным приобретением для разведслужб, опытнейшим агентом, который в течение двадцати двух лет участвовал в сложнейшем диалоге-противостоянии двух стран. С ним, по определению, следовало обращаться с величайшей заботливостью, его нельзя было просто отозвать под бдительное око недовольного начальства. Он был ас, и вдруг случилось нечто.
Брэй прекрасно все понимал, и суета, возникшая вокруг его персоны, забавляла его. Гарри был удален из Амстердама на следующее же утро, причем таким образом, что у Скофилда не было возможности свидеться с ним. Те немногие сотрудники посольства, что были в курсе инцидента, обращались со Скофилдом так, словно ничего не произошло. Ему лишь предложили несколько дней отдохнуть, якобы по той причине, что из Вашингтона должен прибыть некто для решения оперативных задач по региону Праги. Так было сказано в шифровке, а разве не Прага служила прежде районом охоты Скофилда? Но он понимал, что это предлог, и далеко не лучший. Он знал, что теперь за каждым его движением следят – скорее всего, ребята из контрразведки, и если бы он вздумал прогуляться в ювелирный магазин на улице Толстраат, то наверняка получил бы пулю в лоб.
Скофилд явился в указанное место и был впущен горничной странного вида и неопределенного возраста. Он сообщил, что у него назначена встреча с владельцем квартиры и со своим адвокатом. Горничная кивнула и проводила его в гостиную первого этажа, где гостя встретил некий пожилой господин, но вовсе не тот, что должен был прибыть из Штатов. Когда дверь за женщиной закрылась, старик хозяин сказал:
– Я пробуду здесь несколько минут, а затем удалюсь к себе наверх. Если вам что-нибудь понадобится, нажмите эту кнопку на телефоне, и у меня там раздастся звонок.
– Благодарю, – ответил Скофилд, глядя на голландца и вспоминая другого пожилого человека там, на мосту. – Мой коллега прибудет с минуты на минуту. Нам ничего не нужно.
Человек кивнул и удалился. А Брэй принялся осматривать помещение. С отсутствующим видом он приблизился к книжным полкам и начал рассеянно перебирать корешки томов, причем даже не глядя на названия – он просто не видел их. И внезапно до него дошло, что он не испытывает никаких эмоций: ни волнения, ни злости, ни сомнений. Он не ощущал ничего, пребывая в какой-то прострации. Все чувства притупились, и он не знал, что скажет человеку, который преодолел ради него огромное пространство, добираясь из США. Его это не волновало.
Наконец за дверью наверху послышались шаги. Похоже, горничную на сей раз отпустили за ненадобностью: человек, спускавшийся вниз, прекрасно ориентировался в квартире. Через секунду Брэй увидел в проеме двери того, кого ждал. Брэй знал этого типа из группы стратегического планирования и разработки специальных операций.
Ему было примерно столько же лет, сколько и Брэю, но, более худой и пониже ростом, он был склонен изображать бьющее через край веселье и кипучую энергию бодрячка, надеясь скрыть таким образом свое честолюбие. Однако ему это плохо удавалось.
– Брэй, как поживаешь, старина? – бодро выкрикнул он, протягивая руку для дружеского и пылкого рукопожатия. – Бог мой, прошло почти два года! У меня есть что тебе порассказать!
– Неужели?!
– А то как же! – Бодрясь, прибывший показывал, что у Скофилда не должно быть никаких сомнений. – Я побывал в Кембридже на двадцатой годовщине нашего выпуска и прямо влип в кучу твоих друзей. Я напился в стельку и уже не помню, что я там врал насчет тебя и, главное, кому. Ты у меня теперь и важный спец по Малайскому архипелагу, и крупнейший лингвист в Новой Гвинее, и помощник секретаря посольства в Канберре. Это был прямо фонтан вранья. Ничего не помню, так нажрался.