Брэй улыбнулся, но улыбка его была мрачной.
– Мне всегда бывает не по себе, когда я слышу, что кто-то хочет быть со мной откровенным.
– Что?
– Когда кто-то хочет быть откровенным. Как будто откровенность – это последнее, на что ты можешь рассчитывать.
– Но я действительно откровенен с вами.
– И я тоже. Если вы ждете от меня объяснений, то их не будет. Я просто тихо удалюсь.
– Но мы не хотим этого, – возразил Конгдон, подавшись вперед и положив локти на стол.
– То есть?!
– Ни в коем случае не хотим. Человек с вашим опытом просто необходим нам. Всякое еще будет происходить, и мы бы хотели рассчитывать на ваше сотрудничество.
Скофилд минуту изучал собеседника. Затем сказал:
– Но не в штате. И не на оперативной работе.
– Да. Нам необходимо неофициальное сотрудничество. Естественно, что в связи с этим нам хотелось бы знать, где вы проживаете, куда ездите.
– Бьюсь об заклад, вы и так будете это знать. Но в официальных документах не будет моего имени. Я уволен.
– Да. Однако этого пункта не будет в вашем досье. Скофилд застыл на месте. У него было такое ощущение, что он в сфере наблюдения и договаривается об очень существенном обмене.
– Секунду, мистер Конгдон. Если я вас правильно понял, вы хотите отстранить меня от работы, но так, чтобы никто не знал об этом? И несмотря на то, что со мной покончено, вы намереваетесь поддерживать контакты на постоянной основе?
– Ваши знания нам очень нужны. Вам это известно. И я думаю, мы оплачиваем такие услуги.
– Тогда зачем же мне оставаться у вас в картотеке? Агент 0-5, 0-4 и так далее – это для сотрудников.
– Я полагал, вы оцените эту идею. Без официальной ответственности вы тем не менее остаетесь в определенном статусе. Вы все еще часть нас.
– Я бы хотел знать, почему таким образом? Конгдон заставил себя улыбнуться. Он уже испытывал легкое раздражение.
– Но мы действительно не хотим потерять вас.
– Так зачем же увольняете?
Помощник госсекретаря перестал улыбаться.
– Я изложил это так, как я понимаю. Вы можете посоветоваться со своим другом… Пусть вам подтвердит сказанное мной Роберт Уинтроп – ему я сообщил то же самое.
– Уинтроп? О чем вы говорили ему?
– О том, что мне не хотелось бы, чтобы вы находились здесь. Я собираюсь подготовить документы на ваше увольнение. Я слышал все, что вы говорили. Вас записали. Вашу беседу с Чарльзом Энглехартом в Амстердаме. И я хотел бы избавиться от вас.
Брэй тихонько присвистнул:
– Румяный старина Чарли?.. Я должен был предвидеть это.
– Я думаю, вы знали. Я даже решил, что вы составили нам специальное послание, то есть сказанное вами было адресовано именно нам. Как бы там ни было, мы получили его. Нам предстоит многое сделать здесь, и ваш цинизм и ваше упрямство могут только помешать нам.
– Наконец-то мы хоть до чего-то договорились.
– Но во всем остальном, что здесь говорилось, нет противоречий. Мы действительно нуждаемся в вашем опыте, и нам необходимо иметь возможность связаться с вами в любое время. Вы должны быть в пределах досягаемости. Мы также можем вам понадобиться.
Брэй кивнул.
– И таким образом наличие моего досье в картотеке означает, что мое увольнение – ужасная тайна. Агенты не будут знать, что я уволен.
– Совершенно верно.
– Хорошо. – Скофилд полез в карман за сигаретой. – Я полагаю, вы собираетесь иметь кучу хлопот, держа меня под контролем, но, как вы сказали, вы за это платите. Простая инструкция могла бы помочь довести дело до конца: агент не подлежит аннулированию, покуда не будет "разъяснен".
– Может быть задано слишком много вопросов. И все же мы поступим так.
– Неужели? – Брэй закурил. В глазах его светилось любопытство. – Ну что ж…
– Я рад, что мы поняли друг друга, – с удовлетворением заключил Конгдон. – Вы заслужили все то, что мы вам предоставляем, и я уверен, что кое-что еще впереди… Я заглянул в ваше досье сегодня утром. Вы любите воду. Видит Бог, все встречи со своими агентами вы назначали ночью на лодках или на мосту. Почему бы вам теперь не попробовать получить удовольствие от воды при свете белого дня? У вас есть сейчас средства на это. Почему бы вам не отправиться куда-нибудь на Карибы и не насладиться жизнью? Я завидую вам.
Брэй поднялся. Встреча была окончена.
– Благодарю, я, может быть, так и поступлю. Мне нравится теплый климат. – Он протянул руку, и Конгдон выразил готовность к рукопожатию. Не выпуская его руки, Скофилд продолжал: – А знаете, это мое досье в картотеке очень беспокоило бы меня, если бы вы меня сюда не вызвали.
– Что вы имеете в виду? – Конгдон все еще держал его руку, но уже не тряс ее.
– Наш персонал не будет знать, что я отстранен от работы, и этот факт будет подтверждаться наличием моего досье. А Советы будут. И они перестанут доставать меня. Когда кто-нибудь вроде меня выводится из игры, все меняется: контакты, коды, способы передачи информации, шифры, места прикрытия, явки. Ничто не остается прежним. Они хорошо знают правила нашей работы, а потому оставят меня в покое. Я очень благодарен вам.
– Я не совсем понимаю вас, – сказал Конгдон.
– О, все просто, я сказал, что благодарен вам. Мы с вами прекрасно знаем, что оперативные службы КГБ в Вашингтоне держат под наблюдением это место двадцать четыре часа в сутки. Кинокамеры следят за этим зданием. Никто из специальных агентов, находящихся на оперативной работе, никогда не появляется здесь. Их сюда не приглашают. Уже около часа, как русским известно, что я больше не у дел. Еще раз благодарю вас, мистер Конгдон. Вы позаботились обо мне.
В молчании помощник госсекретаря, директор отдела консульских операций проводил взглядом Скофилда, прошедшего через весь кабинет и скрывшегося за дверью.