Зверь валится на пол всем телом… дрожит… и умирает.
Мистер Кослоу смотрит на него, широко открыв рот.
Марти поворачивается к дяде Элу, держа в руке дымящийся пистолет. На его лице застыло выражение, в котором смешались усталость и… покой.
— С Новым годом, дядя Эл, — говорит мальчик. — Он мертв. Зверь мертв. — И вдруг он начинает плакать.
На полу, под покровом из лучших занавесок миссис Кослоу со зверем происходит странное превращение. Шерсть, покрывавшая его лицо и тело, чудесным образом втягивается внутрь сама по себе. Далеко оттянутые назад губы смыкаются, пряча на глазах уменьшающиеся в размере зубы. Когти на ладонях словно испаряются, превращаясь в ногти, наполовину обкусанные и изгрызенные.
На полу лежит преподобный отец Лестер Лоу, завернутый в окровавленный саван из занавесок, а над ним поток ветра из разбитого окна беспорядочно кружит снежную пыль.
Дядя Эл подходит к племяннику и успокаивает его, пока отец Марти таращит глаза на обнаженное тело священника, а мать вползает в комнату, держась рукой за воротник халата. Эл обнимает мальчика и крепко прижимает его к себе.
— Ты — молодец, малыш, — шепчет он. — Я люблю тебя.
Снаружи за окном не слышно ничего, кроме свиста и воя ветра, и не видно ни зги за пеленой слепящего снега. Первые минуты наступившего в Таркерс Миллс нового года становятся историей.
Послесловие
Всякий посвященный созерцатель луны поймет, что я позволил себе слишком вольное обращение с лунным циклом, в основном используя вполне определенные, «праздничные» даты в качестве «дней полнолуния». Для тех из них, кто решит, что это произошло вследствие моего невежества, объявляю, что это не так… Просто искушение было слишком велико, чтобы я мог устоять перед ним.