— Как вы объясните то, что Рива Барнс звонила вам не меньше трех раз, причем из дома?
Короткий лающий смешок.
— Поскольку я не знаю, кто такая Рива Барнс, мне это ни о чем не говорит.
— Она секретарь Арнольда Уотерса. Точнее, была им. Она мертва.
Ван Меер пожимает плечами.
— Возможно, она договаривалась о гольфе за Арнольда. Не знаю.
Он хорошо держит лицо, но явно знает о Риве больше, чем говорит.
Но какая связь может быть между «Целлюди-ном» и Ривой Барнс? А также между Ривой Барнс,
Женевьевой Уилкерсон, Мэри Фолкоп и прочими жертвами?
Деньги. «Целлюдин». Чудеса биологии.
Что за чудодейственное средство может стоить такой вереницы трупов? Телепат-убийца. Умирающий частный детектив.
Если такое средство есть, я в нем нуждаюсь. И мистер Икс, возможно, тоже.
10
Диди информирует, что следующий, с кем я встречаюсь, — Джереми Бентсен. Меня это не вдохновляет, но я исправно обхожу свой сектор в надежде что-нибудь раскопать.
От «Целлюдина» до Беверли-Хиллз путь неблизкий. Я уверена, что Бентсен будет пользоваться «маской», но это меня не так уж беспокоит. Прибегну к той же технике, что и Диди в своем нулевом поиске по «Уотерс Индастриз», — буду искать пробелы, следить за мимикой, подмечать явную ложь. У Бентсена я буду искать еще и то, чего как будто не испытывает ни один из фигурантов, кроме меня, — страх. «Целлюдин».
Горничная, испанка средних лет, проводит меня в тот же дворик, где из Сьюзен Бентсен вышибли мозги. Я устраиваюсь здесь со стаканом лимонада из хрустального графина — на вкус напиток еще лучше, чем на вид — и жду.
Джереми Бентсен точно на десять лет постарел с того дня в кабинете Арнольда Уотерса. На нем широкие домашние брюки и рубашка с короткими рукавами. Все это, конечно, чистое, отутюженное и подобрано в тон, но по хозяину видно, что он пьет запоем — старый, испытанный способ заливать горе.
Не поздоровавшись, он плюхается на плетеный стул и сообщает:
— Эта встреча записывается. Я не намерен отвечать на вопросы относительно убийства моей жены. Можете спрашивать только о том, что касается Ривы Барнс и «Уотерс Индастриз».
Пауза. Решаю пробить хоум-ран с первой подачи, пока Бентсен не закрепился на горке.[9]
— Расскажите мне о «Целлюдине».
Очко. Он глядит на меня во все глаза, радуясь, что его мысли недоступны, и забывая о том, что мимика его выдает.
— Никогда о нем не слышал. — Он ерзает на стуле, горбится. Вранье.
— Разве они не производят некое чудодейственное микробиологическое средство для «Уотерс Индастриз»?
— Не имею ни малейшего представления, — пожимает плечами Бентсен. Он горбится еще больше, запускает пальцы в волосы. Опять-таки вранье.
— Убийство вашей жены как-то связано с «Уотерс Индастриз»?
— Я же сказал: никаких вопросов о смерти Сьюзен.
— Оно имеет отношение к «Целлюдину»?
— Черт побери! Вы что, английского языка не понимаете?
— Эразм Трейнор что-то знает о…
— Ну хватит! Катись отсюда!
— …Или о смерти Ривы Барнс?
Бентсен встает. Он довольно высок ростом и прямо-таки нависает надо мной.
— Вон. Сию же минуту.
— Хорошо. Я уже получила от вас кое-какую интересную информацию.
— Пошла ты…
— Пошел сам туда же. Кстати, как поступит Эразм Трейнор, если я скажу ему, что ты проговорился?
Он так зол, что пот проступает у него на лбу.
— Я потому и веду запись, сука.
— Чтобы предъявить Трейнору? Спасибо, мистер Бентсен, — говорю я и уношу оттуда ноги.
Я передаю Диди, что хочу поговорить с Ричардом Уотерсом прямо сейчас. Лично. В надежде на это я беру такси и еду прямо к зданию фирмы, дожидаясь ответа Диди. Так я выиграю время, чтобы подумать. Быть может, «Целлюдин» и есть то, что «УИ» столь тщательно пытается скрыть. И я думаю, дело тут не только в сохранении живых тканей для искинов. Далеко не только. Но в чем еще?
<босс, ричарда уотреса нет на месте, только арнольд уотерс>
Это лучше, чем ничего.
<я еду к нему, дидс>
«Уотерс Индастриз» покоится в лучах утреннего солнца. Меня снова провожают на верхний этаж с мягким ковром и снова вводят в святая святых. Арнольд стоит, глядя на автостоянку, стол его чист, телефоны молчат. На нем простой серый монокостюм, и он как будто не слышит, что я вошла.
<дидс, пусть деррик соберет досье на филипа ван меера>
Арнольд покачивается на каблуках, напевая что-то вполголоса. Он подключен — от его затылка тянутся проводки. Он не заметил бы меня, даже если бы я подошла и прикрыла ему глаза руками.
Через пять минут он оборачивается, фиксируя взгляд на мне, кивает, берет стакан воды со стола и садится, массируя виски.
— Извините. Я разговаривал с Сиднеем. — И он смотрит на меня бледно-голубыми глазами, такими пустыми за химическим защитным кордоном, такими спокойными и безмятежными.
— Вообще-то я хотела видеть Ричарда — но ничего, и вы сойдете.
Если он и чувствует себя оскорбленным, то не подает виду. Только глубоко сидящие глаза по-прежнему смотрят на меня.
— Я хотела узнать, как вы намерены поступить с Эразмом Трейнором.
— Ах да. Вы все еще верите, что он причастен к смерти вашей подруги.
— Он виновен в ее смерти.
Арнольд кивает так осторожно, словно у него на шее не голова, а гора Рашмор.
— Убеждение — еще не доказательство, мисс Шестал. Миром правят холодные, веские факты. А без фактов что ж? Масса амбиций, никакой амуниции.
— Я задала вам простой вопрос и хочу получить ответ. Это он и есть?
— Разумеется. Мы не намерены предпринимать ничего против начальника нашей службы безопасности.
— Несмотря на то что он убил Аду Квинн.
— Да хоть президента Соединенных Штатов. Докажите сначала.
— А Сьюзен Бентсен?
— Что Сьюзен Бентсен?
— Мне кажется, Трейнор замешан и в ее смерти — или знает, кто убил.
— Ну и что? — пожимает плечами Арнольд.
— Я правильно вас поняла? Вам все равно, кого он убивает?
— Мне не все равно, когда ко мне приходят с голословными обвинениями. Попробуйте пойти с этим к кому-то еще — я вас по судам затаскаю.
Молчание.
— Что же нужно, чтобы вы поверили?
— Доказательства. Простые, неопровержимые доказательства. Мы пока еще живем в демократическом обществе, мисс Шестал. Презумпция невиновности и все такое. Докажите, хотя бы с самой разумной долей сомнения, правоту ваших слов, и мы тут же расторгнем контракт с мистером Трейнором — вы меня понимаете?
— Но помогать мне вы не намерены.
— Опять вы за свое, — хмыкает Арнольд. — Мы ведь сотрудничаем с вами в следствии по делу Ривы. Ее смерть — это факт, и туг уж ничего не поделаешь. Но я не стану бросаться на ветряные мельницы.
— Ричард согласен с вами?
— Да, мы это обсуждали.
— Гм-м. Расскажите мне о «Целлюдине».
Техника тут такая же, как при допросе на старомодном детекторе лжи. Быстро меняешь тему, не дав человеку подготовиться, и наблюдаешь за его реакцией.
— Никогда о нем не слышал.
— Правда? Разве они не ведут дел с «Уотерс Индастриз»?
— Я этого не говорил. Мы ведем дела с несколькими тысячами субподрядчиков по множеству проектов повышенной сложности. Ожидать, что я процитирую главу и стих о компании, которую вы вытаскиваете из шляпы, просто абсурдно.
— Но я думаю, что «Целлюдин»…
— …состоит в заговоре с Эразмом Трейнором, чтобы убивать секретарей и жен юрисконсультов? Вы к этому ведете?
Меня поражает эта словесная игра, это отпирательство, эти дурацкие шуточки — он даже пальцем пошевелить не хочет, с его-то невообразимыми доходами. Я лезу из кожи, пытаясь добиться чего-то… но Рива мертва, и Ада, милая Ада, которой не было равных… ее последняя мысль, мелькнувшая сквозь посмертный туман, одно-единственное, полное изумления слово, последняя сахаристая реакция химических веществ, теряющих стимул к жизни: