<все, крошка, теперь ты моя>
Заводится мотор — одна из последних моделей внутреннего сгорания, чрезвычайно громкий и зловонный даже здесь, в обширном складском помещении. Слышится визг шин, и потолочные светильники справа от меня зажигаются. Автомобиль, черно-синий или черный, вылетает из укрытия, раскидывая ящики на пути. Он мчится прямо на меня.
Похоже, тут не остается места для моральной дилеммы. Если попытаешься меня задавить — тебе тоже каюк. Скорость этой колымаги впечатляет — маленькие электрокары просто не обладают таким вращающим моментом, чтобы заставить такую массу стали двигаться столь быстро на столь короткой дистанции.
Остальные нервы побоку — целиться в такую мишень не представляет труда. Мой пистолет наготове. Цель, взятая на мушку, кажется размытым пятном. Выстрел, отдача! Выстрел, отдача! Выстрел, отдача!
Никакого эффекта — хотя мои пули с разбросом в пару дюймов должны были разнести водителю голову, даже если она у него маленькая и остроконечная.
В самый последний момент я отскакиваю в сторону, и мотоснаряд проносится мимо. Звук, издаваемый им, отнюдь не облегчает мою головную боль. Он разворачивается на двух колесах — резина оставляет черные следы на бетоне. Я использую этот маневр, чтобы вогнать в машину еще несколько пуль — но они отскакивают от бронированного корпуса.
Стекло, как видно, тоже пуленепробиваемое. Ты бы лучше…
Машина снова мчится ко мне, раскачиваясь из стороны в сторону. Беги! Беги, черт бы тебя побрал!
Я определенно ставлю рекорд по прыжкам в высоту — прыгаю и карабкаюсь на большой контейнер, груженный чем-то тяжелым вроде запчастей, иначе он перевернулся бы под моей тяжестью. Бампер с треском врезается в дерево, закрутив машину волчком. Я еле удерживаюсь и еле удерживаю пистолет.
Водитель, виляя, останавливается — шины у него дымятся. Он дает задний ход — прямо ко мне.
Бей по шинам… целься двумя руками, давай, Дженни, бей по шинам, ты ведь у нас меткий стрелок…
Бабах! И я слетаю с контейнера по закону противодействия.
вниз, вниз, главное, расслабься и не смей выставлять руку, чтобы смягчить удар…
Я грохаюсь более или менее на бок и перекатываюсь на спину. Пистолет по-прежнему зажат в руке. Надо сесть — о черт! Слышу мерзкий скрежет переключения передач — я здесь на открытом месте! Машина все ближе, я поливаю пулями металл и резину, пока пустой магазин не отзывается щелчком, ноги не действуют, я не могу встать…
Я закрываю лицо руками, а водитель бьет по тормозам и выворачивает руль вправо.
Мне кажется, что левое запястье хрустнуло — дверца бьет меня по рукам и отшвыривает прочь. А может, и нет. Свет гаснет.
Левая рука совсем онемела — жаль, что не спина. Разные части тела, которых я предпочла бы не иметь, болят зверски. Я открываю глаза и вижу, что лежу футах в двадцати от черного автомобиля. Пистолет валяется в пяти футах от вытянутой правой руки. Пистолет. Его, кажется, надо зарядить…
— Не так скоро, лапочка.
Эразм Трейнор, снимая черные водительские перчатки, появляется в моем поле зрения. Он ставит ногу в черном сапоге на мое левое запястье и легонько так, любовно нажимает.
Привет, подруга! Боль такая, что я отключаюсь…
…и рывком возвращаюсь к реальности.
— Больно, что ли? — Он ухмыляется и закуривает. — Не хотелось убивать вас так сразу, мисс Шестал. Это даже неприлично.
— Это ты убил Эдди Рейнольдса, верно?
— Кого? Это тот ниггер со склада, что ли? Не-а. И девчушку, которую нашли там, я тоже не убивал.
— А кто же?
— Не знаю.
— Как насчет Сьюзен Бентсен?
— Приказ, — улыбается Трейнор.
— Джереми Бентсен?
— Слишком глуп, чтобы оставлять его в живых.
— Жаклин ван Меер?
— Не знаю такую. — Он гасит ногой окурок в миллиметре от моего поврежденного запястья, и я вздрагиваю. — Все, сука, интервью окончено.
— Погоди! Откуда у тебя моя история болезни? <чего?>
— Чего? — Он смотрит на меня с недоумением и спрашивает, повысив голос: — Ну что, босс, убить ее?
Слышатся чьи-то шаги. Мое поле зрения ограничено, а фигура появляется из темной части склада. Я не могу проникнуть в его сознание. Неужели мистер Икс?
— Нет. — Пришелец наклоняется и рукой в перчатке подбирает мой пистолет. Смотрит на меня и достает из сумочки запасную обойму.
— Пожалуй, я сам займусь этим для разнообразия, — спокойно говорит Ричард Уотерс.
Уотерс смотрит мне в глаза и думает: Дженни,
вынимая использованную обойму и вставляя новую.
— Хорошая штучка, — говорит он Трейнору и вертит пистолет в руках, как будто не умеет с ним обращаться.
— О Господи, да кончайте вы! Еще в меня пальнете, чего доброго. — Трейнор делает шаг к Ричарду, чтобы взять у него пистолет.
— В тебя? А что, это мысль.
Пистолет грохает дважды, и Трейнор валится на пол с одной пулей в груди и второй в голове.
Ричард, нагнувшись, вкладывает пистолет мне в руку.
— Зачем? — с трудом выговариваю я. Моя голова — точно спелая дыня, которую Трейнор обработал свинцовой трубой.
Он, не снимая перчатки, целует свой палец и прикладывает к моим губам.
— Вспомните о моем предложении. Не говорите, что я был здесь, — и деньги ваши, Дженни.
— Но…
— Ш-шш. Один «прохожий» уже вызвал полицию. — Он достает из кармана ампулу и разламывает у меня перед носом. — Отдыхайте. И помните, что каждая часть сложного слова «самозащита» стоит три миллиона кредиток.
Он уходит — но я уплываю в страну грез, не успевает он выпрямиться.
18
Деррик навещает меня в больнице. Он не говорит прямо, что дело Ривы закрыто, но смерть Трейнора помогла департаменту ликвидировать немало хвостов.
— Но Трейнор не был телепатом, — говорю я. Моя левая рука в гипсе от кисти до локтя.
— Мы полагаем, что недостающее звено — это Фредди Барнс. Он убил ту девушку, которую ты… э-э… видела.
— А как же двое других? Женевьева Уилкерсон? Мэри Фолкоп?
— Скорее всего они не связаны друг с другом. Ты сама говорила, что между жертвами нет ничего общего.
— Кроме мистера Икса. И тех посганий, которые он оставлял мне.
Деррик пожимает плечами. Когда полиция производит это движение, это значит, что она удовлетворена, не в пример мне.
— «Уотерс Индастриз» уже оплатила будущий арест Фредди Барнса.
— Будущий?
— Брось, Джен, ты же знаешь, как это делается. Деньги переходят с одного депозита на другой. Такая псевдолегальная фигня. — Почему ему так неймется закрыть это дело?
— Да уж. — Арнольд Уотерс прислал мне красивую открытку с надписью «Поправляйтесь». Недостает только шести миллионов, чтобы этот жест тронул мое сердце.
Тем более когда я выполнила свою часть сделки.
— Ну так как, подумала ты над моим предложением? — Деррик смотрит в окно на седую дымку.
— Насчет того, чтобы пожить у тебя немного? — У меня не поворачивается язык сказать «до конца».
— У меня четыре недели отпуска, — оправдывается он. Он говорил с Николсоном. Большое Ничто приближается.
— И ты хочешь потратить их на уход за мной? Он протестующе вскидывает руки.
— Все по-честному. Отдельные комнаты и прочее.
— Я подумаю.
Должна сознаться, что, вопреки моим предубеждениям против мужчин и нормальных, Деррик парень неплохой. Он будет ходить вокруг меня на цыпочках. Видит Бог, он долго этого добивался — а мне в моем положении выбирать не приходится.
Есть только одна проблема. Любопытство, питаемое тем прощальным поцелуем.
Не могу взять в толк, почему Ричард мне не звонит.