— Есть.
А если это не Фредди, я, может быть, помогу ему выжить, чтобы сказать об этом самому.
Вертолет садится в самом центре пожара, и пропеллер закручивает дым воронкой. Половина квартала полыхает без какого бы то ни было вмешательства властей. Так всегда бывает — и всегда будет.
— Сколько у нас времени? — кричит Деррик пилоту, когда тот открывает дверцу. Грохот пропеллера перекрывает все. Пилот, глядя на пламя, на ветер и дым, качает головой.
— Минут десять—пятнадцать. Диспетчер говорит, что тут небезопасно. В нескольких кварталах отсюда идет перестрелка, и она перемещается в нашу сторону.
— Жди нас тут, понял? — Деррик тычет в пилота пальцем.
— Если ветер переменится, нас всех изжарит. Я не гарантирую, детектив!
— Ты будешь ждать! — Деррик выскакивает наружу с пистолетом наготове, я следом.
Две полицейские птички уже сидят посреди улицы. Как только мы выходим, дом слева от нас обрушивается с громким «умпф», выдыхая жар и пламя. Настоящее пекло.
Деррик, пригибаясь под крутящимися лопастями, подбегает к команде особого назначения из пяти человек. Они одеты в черное — паршиво им, наверное, на такой-то жаре. Я жду его инструкций.
— Чем богаты? — кричит Деррик человеку по фамилии Домингес — видимо, командиру.
— Трое парней, — кричит в ответ Домингес, — стреляют низкоскоростными дротиками. Транквилизаторы и этот самый ситоген. Это снайперы. У нас с Ричардсоном обычные пули — на крайний случай.
— Где он? — спрашиваю я. Деррик показывает на ветхое здание. Огонь вот-вот перекинется и туда, на правую сторону улицы.
— Спорим, что сукин сын засел на крыше, — говорит Деррик.
Нужно несколько минут, чтобы обыскать дом, — но их у нас нет.
В здании три этажа. Неплохо было бы иметь побольше людей, но придется довольствоваться этими. Деррик вышибает ногой то, что осталось от входной двери, отступает назад на случай стрельбы, считает до трех.
Мы входим, пригнувшись по-боевому. Это усилие дается мне с трудом. Пистолет я оставляю в кобуре, зная, что не смогу держать его и двигаться одновременно. Домингес и другой спецназовец спускаются по шаткой лестнице в подвал, крича: «Полиция, выходите с поднятыми руками!»
Деррик впереди меня осматривает комнату за комнатой с пистолетом наготове. В жилом помещении никого, в крохотной ванной тоже. В кухоньке шмыгают крысы — как люди могут здесь жить?
Спецназовец вышибает заднюю дверь, осматривает веранду. Никого.
— Говорю вам, эта сволочь на крыше, — заявляет Деррик. Его рация пищит — в зоне нет электронной связи.
— В подвале чисто.
— Хорошо. Сколько времени осталось?
— Мы пробыли здесь три минуты.
— Ладно. Мы поднимаемся на второй этаж. Оставь одного у входа на случай, если мы упустим клиента и он попытается сбежать.
— Есть.
Деррик перескакивает через две ступеньки. Останавливается, поднимает руку. Наверху три спальни. В одной что-то слышно — в голове у меня стон.
Деррик пинает первую дверь. Никого.
Вторая дверь. Домингес поднимается снизу, я слышу его мысли. Здесь тоже пусто.
Третья дверь. Деррик пинает ее, вскидывает пистолет, думая:
<ну, фредди, попался>,
но не стреляет. На кровати лежит связанная женщина, голая. Черная, довольно привлекательная, на вид лет двадцати с небольшим. Живая.
<черт>
— Эй, сведи ее вниз, убери ее отсюда, — говорит Деррик человеку Домингеса, как будто тот мальчик на побегушках.
В комнате смердит. Похоже, Фредди и верно побывал здесь. Я смотрю на женщину и краем глаза замечаю язык пламени из окна. Соседнее здание… Взрыв, огонь и осколки. Стекла вылетают, и меня швыряет на Деррика.
— Трент, пора делать ноги! Сейчас весь квартал займется! — кричит по радио пилот вертолета.
— Нет, черт подери! Оставайся на месте, слышишь? Будь на месте или я надеру тебе задницу!
Язык пламени лижет фасад нашего дома. Деррик помогает мне встать.
— Ну что, не передумала еще? — Я мотаю головой. — Ладно, пошли. — Через выбитое окно он вылезает на пожарную лестницу. Проржавевший металл стонет под его тяжестью. Пожар в соседнем доме разгорается. — Сюда! — кричит он, и взгляд у него такой, что вовек не забудешь. Клуб дыма проникает в окно, на миг закрывая Деррика. Мы с Домингесом вылезаем наружу, стараясь не дышать в окутавшей нас дымовой завесе.
— Ребята, времени в обрез! — орет Деррик, взбираясь на крышу.
Битум на кровле дымится от жара. Куски дерева от недавнего взрыва горят там и сям. Дым такой, что улицы не видно. Я не вижу вообще ничего, кроме Деррика.
Он, присев, кричит что-то в рацию. Домингес, обойдя его слева, прочесывает крышу дюйм за дюймом. Другой спецназовец движется вправо.
— Тебе придется снять нас с крыши! — долетает с ветром обрывок переговоров Деррика.
— Повтори, тебя не слышно! — отвечает радио.
Слышится треск, и дом перекашивается. Пламя взвивается в воздух позади нас — там, где пожарная лестница.
Стреляют — три выстрела справа и сзади.
— Вон он! Вон он! — показывает спецназовец. Я не вижу ничего, кроме дыма.
Ага, есть. В десяти ярдах от меня. Фредди Барнс, с торчащим из ноги дротиком, ругается почем зря. У него пистолет.
Мой мозг посылает команду руке, которая реагирует недостаточно быстро. Домингес ушел слишком далеко влево, его не видно за дымом — он вне игры.
Пистолет щелкает дважды. Спецназовец падает. Две пули попадают ему в грудь, крупного калибра, судя по его гримасе. Он отделается двумя здоровенными синяками на ребрах благодаря бронежилету.
Фредди обращает свой пистолет ко мне.
— Полиция! Бросай оружие! — орет Деррик, и кусок кровли проваливается внутрь.
<я никого не убивал>,
думает Фредди и смотрит на меня так, как будто я уж непременно пойму.
— Не двигайся, засранец! — орет Деррик. Еще часть крыши рушится. Мне кажется, что моя кожа вот-вот воспламенится.
— Не стреляй! — вопит Фредди, когда Деррик наставляет на него пистолет. Где-то в здании раздается взрыв, и состояние крыши становится критическим.
— Дженни! Скажи ему, чтобы не стрелял! — кричит Фредди, застилаемый дымом.
Деррик держит пистолет двумя руками, вытирая слезящиеся глаза о рукав. Фредди показывается снова — с поднятыми руками и весь в слезах.
— Помогите мне слезть, — ноет он и хочет положить пистолет на крышу.
— Я сказал — замри, засранец! — Пистолет Деррика рявкает дважды, и сраженный Фредди падает.
Я бегу, чтобы связаться с ним — я должна вылечиться, должна, — но Деррик удерживает меня, и жизнь Фредди уходит в размягченный битум. Приближение вертолета создает вихри в дымовой завесе, ветер несет гарь мне в лицо, крыша еле держится. Появляется Домингес — он тащит раненого к вертолету.
— Сейчас все рухнет к чертям — эвакуируемся! — квакает радио. Я смотрю Деррику в глаза.
<я люблю тебя, дженни. всегда любил>,
но при чем тут любовь? Мне нужно замкнуть круг, найти убийцу, раскрыть тайну, понять, что Связывает «Целлюдин» со всем этим, — но похоже, мне это не суждено.
Вертолет снимает нас с крыши, и последнее, что я вижу, — распростертое тело Фредди Барнса, чья кровь пузырится в море черного битума.
Диди предложила приютить меня на бобовой ферме, но я отказалась. Вернувшись в контору, я прошу ее уйти домой. Черный бархатный футляр, единственный сувенир, оставшийся мне от всего этого приключения, лежит передо мной на стуле. Департамент постановил закрыть дело. Труп Фредди решил все окончательно. Но вопросы не дают мне покоя.
«Целлюдин». Ричард. Рива. Что связывает команду, посланную прикончить меня в гетто, и Фредди Барнса? Почему Эразм Трейнор был готов убить меня? Скорее всего из-за денег — но у Фредди их не было.
И почему, скажите на милость, Деррику Тренту так не терпелось закрыть это дело? Почему у него оказался с собой ситоген в ночь, когда убили жену ван Меера? На что ему ситоген?